[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
107. Between Two Hills
Between two hills
The old town stands.
The houses loom
And the roofs and trees
And the dusk and the dark,
The damp and the dew
Are there.

The prayers are said
And the people rest
For sleep is there
And the touch of dreams
Is over all.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Тост над вином этого года
Орех и персик — дерева;
скамей привычный ряд;
я чую лишь едва-едва,
что мне за пятьдесят.
Вот рюмку луч пронзил мою,
метнулся и погас, —
я пью, хотя, быть может, пью
уже в последний раз.
Пушок, летящий вдоль стерни,
листок, упавший в пруд,
зерно и колос — все они
по-своему поют.
Жучок, ползущий по стеблю,
полей седой окрас;
люблю — и, может быть, люблю
уже в последний раз.
Свет фонарей и плеск волны,
я знаю — ночь пришла,
стоит кольцо вокруг луны,
и звездам нет числа;
но, силу сохранив свою,
как прежде, в этот час
пою — и, может быть, пою
уже в последний раз.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
106. Theme in Yellow
I spot the hills
With yellow balls in autumn.
I light the prairie cornfields
Orange and tawny gold clusters
And I am called pumpkins.
On the last of October
When dusk is fallen
Children join hands
And circle round me
Singing ghost songs
And love to the harvest moon;
I am a jack-o’-lantern
With terrible teeth
And the children know
I am fooling.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Я дома целый день, но я уже не здесь;
что написал — при мне, таков багаж мой весь;
на книжных полках пыль — не дом, а конура;
постель, в которой сплю, освободить пора.
Мне надо бы уйти — не знаю, есть ли толк,
однако свой уход осознаю как долг;
я сочиняю роль, я сам себе суфлер,
однако глух мой слух и равнодушен взор.
Давно я ни друзей, ни близких не встречал,
во всем — одни концы и никаких начал;
я нужных слов ищу — да только все не те,
мне кажется, что я подвешен в пустоте.
Ни в будущее нет, ни в прошлое путей,
есть вести лишь о том, что никаких вестей.
Ночует мышь в норе, скворец живет в гнезде…
И только человек способен жить нигде.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
102. Follies
Shaken,
The blossoms of lilac,
And shattered,
The atoms of purple.
Green dip the leaves,
Darker the bark,
Longer the shadows.

Sheer lines of poplar
Shimmer with masses of silver
And down in a garden old with years
And broken walls of ruin and story,
Roses rise with red rain-memories.
May!
In the open world
The sun comes and finds your face,
Remembering all.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
На станции подземки
Как же спят устало,
как же спят устало,
кажется, при всех своих вещах,
сотни исхудалых,
в старых одеялах,
в пыльниках и трепаных плащах.
Шорох монотонный
вентиляционный,
лампочки, тусклее, чем всегда,
светят еле-еле;
и, спеша в туннели,
не тревожат спящих поезда.
Как же стал им дорог
свет родных каморок,
прежние, безоблачные дни;
вижу их, на матах
тяжким сном объятых:
как печальны, как бедны они!
Как же спят устало,
как же спят устало
люди здесь в военную грозу, —
бомбами распорот
их злосчастный город,
и спокойно только здесь, внизу.
Но уйти рискую
в темень городскую, —
пусть сирены вой еще не стих:
там, борясь со страхом,
я умоюсь прахом,
будь что будет — я один из них.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
100. Pearl Fog
Open the door now.
Go roll up the collar of your coat
To walk in the changing scarf of mist.

Tell your sins here to the pearl fog
And know for once a deepening night
Strange as the half-meanings
Alurk in a wise woman’s mousey eyes.

Yes, tell your sins
And know how careless a pearl fog is
Of the laws you have broken.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Возле Ганновера
(Лейферде)
Повыдохлось пламя, иссякло тепло,
нас город не любит, нас гонит село,
шагаем, шагаем — вот так-то.
Мы всё позабыли в дожде и в росе,
мы дальше от жизни, чем думают все,
кто может нас видеть у тракта.
Желтеет пустырник и ежится дрок,
мы ночью сидим у железных дорог
и пальцы грызем, чтоб согреться,
и только блестит, как в слезах, колея —
провал разделяет владельцев жилья
и тех, кому некуда деться.
Шлагбаум звенит, значит, близок экспресс.
Видать, в пассажирах горит интерес
к бродягам, столпившимся кучкой!
Нам машет из поезда множество рук, —
ну, что же, пойдем на взаимность услуг:
мы тоже вам сделаем ручкой!

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
97. Back Yard
Shine on, O moon of summer.
Shine to the leaves of grass, catalpa and oak,
All silver under your rain to-night.

An Italian boy is sending songs to you to-night from an accordion.
A Polish boy is out with his best girl; they marry next month; to-night they are throwing you kisses.

An old man next door is dreaming over a sheen that sits in a cherry tree in his back yard.

The clocks say I must go—I stay here sitting on the back porch drinking white thoughts you rain down.

Shine on, O moon,
Shake out more and more silver changes.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Старик у реки
Где город кончается и переходит в поля,
где илом и гнилью прибрежной пропахла земля,
замшелый рыбак доживает свой век, и вода
течет с незапамятных лет сквозь его невода.
В привычку — стряпня и починка сетей старику,
из города носит и нитки, и шпиг, и муку;
он дружбы не водит ни с кем, но со всеми вокруг
знаком, и выходит к порогу на первый же стук.
Бывает, зайдет поселенка, укупит леща,
к нему плотогоны погреться бредут сообща,
садятся к столу, коль погода снаружи дурит,
и все умолкают, когда старикан говорит
о мерном теченьи реки, о сетях на ветру,
об илистых поймах, о рыбе, что мечет икру,
и губы похожи его на сочащийся сот,
на гриб-дождевик, от которого споры несет.
Даются слова всё трудней и трудней старику,
не так уж и много рыбак повидал на веку,
и за день устал, и давно задремать бы ему,
и сплавщики тихо его покидают в дому.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
91. The Great Hunt
I cannot tell you now;
When the wind’s drive and whirl
Blow me along no longer,
And the wind’s a whisper at last—
Maybe I’ll tell you then—
some other time.

When the rose’s flash to the sunset
Reels to the rack and the twist,
And the rose is a red bygone,
When the face I love is going
And the gate to the end shall clang,
And it’s no use to beckon or say, “So long”—
Maybe I’ll tell you then—
some other time.

I never knew any more beautiful than you:
I have hunted you under my thoughts,
I have broken down under the wind
And into the roses looking for you.
I shall never find any
greater than you.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Зимний садовник
Помидоры последние сняты с кустов,
догорели ботва и листва.
Сад ухожен, и пуст, и к морозу готов,
и шуршит под граблями дресва.
Розы вкопаны в грунт, как обычно зимой,
всё закончено, и потому
я сезонных рабочих отправил домой,
чтобы с садом побыть одному.
Только вяло глядит из песка сельдерей,
да по трубам шумят ручейки,
и на грядках, за стеклами оранжерей,
из земли прозябают ростки.
Соки съежены в стеблях, кончается год,
солнце медлит всходить поутру,
и дрожащий на уксусном дереве плод
морщит старческую кожуру.
С каждым днем всё жесточе, всё злей холода,
и порою рукам тяжело
спозаранок садовничать, — лишь иногда
дышит в стекла скупое тепло.
Одинок я, набрякшие руки грубы,
но стою, примирен до конца
с жизнью, ибо она не презрела судьбы
клубня малого и деревца.
Будь прославлен, о город, цветущий для всех
в дни, когда облетели давно
даже астры в саду; будь прославлен, орех,
постучавшийся веткой в окно;
снежноягодник — зрелая крепость ядра,
стекленеющих ягод литье;
будь прославлена, первых метелей пора
и земное служенье мое.
Кровь еще горяча, — я не думал вовек,
что она так чиста и жарка,
что еще пощадят меня ветер и снег,
как щажу я на ловле малька.
Так, сегодня я — дым, отогревший в горсти
пробужденное семя и всход,
слаб и мал, как они… Но не должен пройти
мимо тех, кто еще расцветет.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
90. Under the Harvest Moon
Under the harvest moon,
When the soft silver
Drips shimmering
Over the garden nights,
Death, the gray mocker,
Comes and whispers to you
As a beautiful friend
Who remembers.

Under the summer roses
When the flagrant crimson
Lurks in the dusk
Of the wild red leaves,
Love, with little hands,
Comes and touches you
With a thousand memories,
And asks you
Beautiful, unanswerable questions.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Щедрое лето
Возле джутовой фабрики, в полдень, вдвоем
прилегли на горячий песок.
В зное летнего дня утопал окоем
и поблескивал женский висок.
Пыль мешков и пеньковых волокон насквозь
пропитала и горло, и грудь,
и с растресканных губ им не раз довелось
каплю собственной крови слизнуть.
Так лежали, макая свой хлеб в молоко,
колотье унимая в груди.
Шелестящая осень была далеко,
и одна лишь теплынь впереди.
Шелушился загар, и густым, словно сок,
воздух был в эти летние дни,
и о доме, что стал бесконечно далек,
говорили впервые они.
И в полуденный зной были чувства чисты,
становились всё мягче слова.
На бегониях красных не сохли цветы
и еще зеленела трава.
Беспредельная щедрость являлась во всем,
и жарой исходил небосклон, —
так лежали у фабрики в полдень, вдвоем,
слыша долгую песнь веретен.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
82. Momus
Momus is the name men give your face,
The brag of its tone, like a long low steamboat whistle
Finding a way mid mist on a shoreland,
Where gray rocks let the salt water shatter spray
Against horizons purple, silent.

Yes, Momus,
Men have flung your face in bronze
To gaze in gargoyle downward on a street-whirl of folk.
They were artists did this, shaped your sad mouth,
Gave you a tall forehead slanted with calm, broad wisdom;
All your lips to the corners and your cheeks to the high bones
Thrown over and through with a smile that forever wishes and wishes, purple, silent, fled from all the iron things of life, evaded like a sought bandit, gone into dreams, by God.

I wonder, Momus,
Whether shadows of the dead sit somewhere and look with deep laughter
On men who play in terrible earnest the old, known, solemn repetitions of history.

A droning monotone soft as sea laughter hovers from your kindliness of bronze,
You give me the human ease of a mountain peak, purple, silent;
Granite shoulders heaving above the earth curves,
Careless eye-witness of the spawning tides of men and women
Swarming always in a drift of millions to the dust of toil, the salt of tears,
And blood drops of undiminishing war.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Шарманка из пыли
От света и зноя земля горяча,
трещат, рассыхаясь, скамьи,
и ветер, желтеющий дерн щекоча,
проходит сквозь пальцы мои.
Итак, это, стало быть, день выходной
для тех, кто ничтожен и нищ.
Стучатся в ограду волна за волной
шум улиц и гомон жилищ.
Размеренно кружатся тучки вдали,
листва выгорает дотла.
С акаций летят лепестки и в пыли
блестят, словно капли стекла.
И кажется — голос шарманки возник
в неспешном кружении дня,
вином и коврижкой лаская язык,
кружа и листву, и меня.
Шарманка незримая, ты наяву
из пыли поешь мне, и впредь
позволь позабыть, что на свете живу,
и ручку твою завертеть.
С зубцами незримого вала сцепясь,
комод и корзина с бельем
поют, образуя высокую связь
с набивкой в матрасе моем.
Так будем щедры… Пусть всю жизнь напролет
зазубренный крутится вал!
И вот паровозный свисток запоет,
трава зашумит возле шпал,
уронит замазку рассохшийся паз,
и вся эта пыль вразнобой
посыплется в песню, и слезы из глаз
покатятся сами собой.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
81. Aztec Mask
I wanted a man’s face looking into the jaws and throat of life
With something proud on his face, so proud no smash of the jaws,
No gulp of the throat leaves the face in the end
With anything else than the old proud look:
Even to the finish, dumped in the dust,
Lost among the used-up cinders,
This face, men would say, is a flash,
Is laid on bones taken from the ribs of the earth,
Ready for the hammers of changing, changing years,
Ready for the sleeping, sleeping years of silence.
Ready for the dust and fire and wind.
I wanted this face and I saw it today in an Aztec mask.
A cry out of storm and dark, a red yell and a purple prayer,
A beaten shape of ashes
waiting the sunrise or night,
something or nothing,
proud-mouthed,
proud-eyed gambler.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Летние тучи
В самый жар, в тишине разомлевшего дня,
на мгновение солнце закатится в тучи,
и мрачнеют луга, и, во мгле возлежа,
долговязой крапивой трепещет межа,
и ознобом исходят окрестные кручи.
Обрывается в роще долбежка желны,
колокольцы отары молчат виновато;
лишь ракитовый куст зашумит невзначай
да протянется к небу сухой молочай,
увязающий комлем в земле кисловатой.
Выступает тягучими каплями сок
на репейниках в каждой забытой ложбине;
всё дряблее межа, бузина всё мертвей,
как чешуйки, жучки опадают с ветвей
и, запутавшись, мухи жужжат в паутине.
Даже осенью почва куда как жива
по сравнению с этой минутой в июле;
прогибаются тучи, и видно тогда,
как в забытом пруду загнивает вода,
где на ряске стрекозы от зноя уснули.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor

---

[Lika_k]

Carl Sandburg
Chicago Poems. 1916
80. Graves
I dreamed one man stood against a thousand,
One man damned as a wrongheaded fool.
One year and another he walked the streets,
And a thousand shrugs and hoots
Met him in the shoulders and mouths he passed.

He died alone.
And only the undertaker came to his funeral.

Flowers grow over his grave anod in the wind,
And over the graves of the thousand, too,
The flowers grow anod in the wind.

Flowers and the wind,
Flowers anod over the graves of the dead,
Petals of red, leaves of yellow, streaks of white,
Masses of purple sagging…
I love you and your great way of forgetting.

@темы: s, 20, english-american, sandburg, carl

---

[Lika_k]

Теодор Крамер
Майские костры
Приходит май, и в час ночной
чисты под кряжем небеса;
но ударяют холода,
и вот кристалликами льда
впотьмах становится роса.
Протяжно рогу вторит рог,
тревогою звучат они;
спешат на склоны сторожа,
и разгораются, дрожа,
вкруг виноградников огни.
Затем в долины дым ползет,
отходит холод в высоту,
огонь мужает, — вот уже
теплеет от межи к меже,
где дремлют дерева в цвету.
Туманя кипень лепестков
высоких, озаренных крон,
спасенье гроздьям молодым
приносит сладковатый дым,
струящийся со всех сторон.

Пер. Евг. Витковский

@темы: 20, deutsche-oesterreichisch, к (rus), kramer, theodor