[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Gedichte 1909-1912
Die Nacht der Armen
Es dämmert!
Und dumpf o hämmert
Die Nacht an unsre Tür!
Es flüstert ein Kind: Wie zittert ihr
So sehr!
Doch tiefer neigen
Wir Armen uns und schweigen
Und schweigen, als wären wir nicht mehr!

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Стихотворения 1909-1912
Ночь обездоленных
Стемнело!
И окоченело
Ночь стучит в нашу дверь!
Дрожит ребенок: Теперь
Уже не придет рассвет?
Но мы поникаем,
Несчастные, и смолкаем,
Смолкаем, как будто нас больше нет.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
20. Faun
Here down this very way,
Here only yesterday
King Faun went leaping.
He sang, with careless shout
Hurling his name about;
He sang, with oaken stock
His steps from rock to rock
In safety keeping,
“Here Faun is free,
Here Faun is free!”

Today against yon pine,
Forlorn yet still divine,
King Faun leant weeping.
“They drank my holy brook,
My strawberries they took,
My private path they trod.”
Loud wept the desolate God,
Scorn on scorn heaping,
“Faun, what is he?
Faun, what is he?”

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Gedichte 1909-1912
Melusine
Wovon bin ich nur aufgewacht?
Mein Kind, es fielen Blüten zur Nacht!

Wer flüstert so traurig, als wie im Traum?
Mein Kind, der Frühling geht durch den Raum.

O sieh! Sein Gesicht wie tränenbleich!
Mein Kind, er blühte wohl allzu reich.

Wie brennt mein Mund! Warum weine ich ?
Mein Kind, ich küsse mein Leben in dich!

Wer faßt mich so hart, wer beugt sich zu mir?
Mein Kind, ich falte die Hände dir.

Wo geh' ich nur hin? Ich träumte so schön!
Mein Kind, wir wollen in Himmel gehn.

Wie gut, wie gut! Wer lächelt so leis'
Da wurden ihre Augen weiß -

Da löschten alle Lichter aus
Und tiefe Nacht durchwehte das Haus.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Стихотворения 1909-1912
Мелюсина*
Кто будит меня средь ночной темноты?
Дитя мое, ночью опали цветы!

Кто шепчет печально во сне надо мной?
Дитя мое, в воздухе веет весной!

Взгляни, как она вся в слезах и бледна!
Дитя мое, в ярком цветенье она!

В огне мои губы! Почему плачу я?
Ты - моя жизнь, я целую тебя!

Кто руки мои кладет мне на грудь?
Дитя мое, мы собираемся в путь!

Куда я иду? Все мне кажется сном!
Дитя мое, в небо с тобой мы идем!

Как улыбка нежна. Как легко забытьё!
Вдруг белыми стали глаза у нее -

Потухли все огни кругом,
И глубокая ночь поглотила дом.

пер. Вл. Летучий

* Мелюсина - фея; за совершенныее грех должна была по суботам принимать облик змеи. Когда ее муж нарушил запрет видеться с ней в эти дни, превратилась в крылатую змею и улетела, обраченная скитаться до Страшного суда.

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
15. The Cottage
Here in turn succeed and rule
Carter, smith, and village fool,
Then again the place is known
As tavern, shop, and Sunday-school;
Now somehow it’s come to me
To light the fire and hold the key,
Here in Heaven to reign alone.

All the walls are white with lime,
Big blue periwinkles climb
And kiss the crumbling window-sill;
Snug inside I sit and rhyme,
Planning, poem, book, or fable,
At my darling beech-wood table
Fresh with bluebells from the hill.

Through the window I can see
Rooks above the cherry-tree,
Sparrows in the violet bed,
Bramble-bush and bumble-bee,
And old red bracken smoulders still
Among boulders on the hill,
Far too bright to seem quite dead.

But old Death, who can’t forget,
Waits his time and watches yet,
Waits and watches by the door.
Look, he’s got a great new net,
And when my fighting starts afresh
Stouter cord and smaller mesh
Won’t be cheated as before.

Nor can kindliness of Spring,
Flowers that smile nor birds that sing,
Bumble-bee nor butterfly,
Nor grassy hill nor anything
Of magic keep me safe to rhyme
In this Heaven beyond my time.
No! for Death is waiting by.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Auf den Tod einer alten Frau
Oft lausche ich voll Grauen an der Tür
Und tret' ich ein, deucht mich, daß jemand floh,
Und ihre Augen sehn vorbei an mir
Verträumt, als sähen sie mich anderswo.

So sitzt sie ganz in sich gebeugt und lauscht
Und scheint den Dingen fern, die um sie sind,
Doch bebt sie, wenn Geräusch ans Fenster rauscht,
Und weint dann still, gleichwie ein banges Kind.

Und kost mit müder Hand ihr weißes Haar
Und fragt mit fahlem Blick: Muß ich schon gehn?
Und fiebert irr: Das Lichtlein am Altar
Erlosch! Wo gehst du hin? Was ist geschehn?

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
На смерть старой женщины
Прислушиваюсь, ужасом объят,
Вхожу, не веря знакам и дверям:
Ее глаза не на меня глядят,
Как булто я стою не здесь, а там.

Сидит, согбенна и отрешена
От всех вещей в минуты забытья,
То вздрогнет, слыша шорох у окна,
И плачет, как пугливое дитя.

Седую прядь ласкает, бормоча:
Уже пора мне? - густно, как никто.
Пугается: -Алтарная свеча
Потухла! - Ты- куда? Случилось - что?

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
12. A Pinch of Salt
When a dream is born in you
With a sudden clamorous pain,
When you know the dream is true
And lovely, with no flaw nor stain,
O then, be careful, or with sudden clutch
You’ll hurt the delicate thing you prize so much.

Dreams are like a bird that mocks,
Flirting the feathers of his tail.
When you seize at the salt-box
Over the hedge you’ll see him sail.
Old birds are neither caught with salt nor chaff:
They watch you from the apple bough and laugh.

Poet, never chase the dream.
Laugh yourself and turn away.
Mask your hunger, let it seem
Small matter if he come or stay;
But when he nestles in your hand at last,
Close up your fingers tight and hold him fast.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Ballade
Es klagt ein Herz: Du findest sie nicht,
Ihre Heimat ist wohl weit von hier,
Und seltsam ist ihr Angesicht!
Es weint die Nacht an einer Tür!

Im Marmorsaal brennt Licht an Licht,
O dumpf, o dumpf! Es stirbt wer hier!
Es flüstert wo: O kommst du nicht ?
Es weint die Nacht an einer Tür!

Ein Schluchzen noch: O sah' er das Licht!
Da ward es dunkel dort und hier -
Ein Schluchzen: Bruder, o betest du nicht?
Es weint die Nacht an einer Tür.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Баллада
Плач сердца: — Ты расстался с ней!
Ее призыв твой не найдет.
Она, как тень среди теней!
И ночь рыдает у ворот.

А в зале тусклый блеск свечей.
Кто умер? О, как тяжек свод!
И шепот: — Ты забыл о ней?
И ночь рыдает у ворот.

Всхлип: — Да увидит свет свечей!
И мрак со всех сторон плывет.
Всхлип: — Ты не молишься о ней?
И ночь рыдает у ворот.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
8. Babylon
The child alone a poet is:
Spring and Fairyland are his.
Truth and Reason show but dim,
And all’s poetry with him.
Rhyme and music flow in plenty
For the lad of one-and-twenty,
But Spring for him is no more now
Than daisies to a munching cow;
Just a cheery pleasant season,
Daisy buds to live at ease on.
He’s forgotten how he smiled
And shrieked at snowdrops when a child,
Or wept one evening secretly
For April’s glorious misery.
Wisdom made him old and wary
Banishing the Lords of Faery.
Wisdom made a breach and battered
Babylon to bits: she scattered
To the hedges and ditches
All our nursery gnomes and witches.
Lob and Puck, poor frantic elves,
Drag their treasures from the shelves.
Jack the Giant-killer’s gone,
Mother Goose and Oberon,
Bluebeard and King Solomon.
Robin, and Red Riding Hood
Take together to the wood,
And Sir Galahad lies hid
In a cave with Captain Kidd.
None of all the magic hosts,
None remain but a few ghosts
Of timorous heart, to linger on
Weeping for lost Babylon.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Ballade
Ein Narre schrieb drei Zeichen in Sand,
Eine bleiche Magd da vor ihm stand.
Laut sang, o sang das Meer.

Sie hielt einen Becher in der Hand,
Der schimmerte bis auf zum Rand,
Wie Blut so rot und schwer.

Kein Wort ward gesprochen - die Sonne schwand,
Da nahm der Narre aus ihrer Hand
Den Becher und trank ihn leer.

Da löschte sein Licht in ihrer Hand,
Der Wind verwehte drei Zeichen im Sand -
Laut sang, o sang das Meer.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Баллада
Три знака глупец на песке начертал.
Бледную деву трепет объял.
Пой, море, громче пой.

Дева держала в руке бока,
И пенился он через край, и сверкал,
Как кровь, золотой.

Молчали они, закат угасао,
Он выпил напиток до дна - и бока
Смыло волной.

Свет золотой сиять перестал,
Ветер три знака с песка слизал.
Пой, море, громче пой.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
5. To Robert Nichols
(From Frise on the Somme in February, 1917, in answer to a letter saying: “I am just finishing my ‘Faun’s Holiday.’ I wish you were here to feed him with cherries.”)
Here by a snowbound river
In scrapen holes we shiver,
And like old bitterns we
Boom to you plaintively:
Robert, how can I rhyme
Verses for your desire—
Sleek fauns and cherry-time,
Vague music and green trees,
Hot sun and gentle breeze,
England in June attire,
And life born young again,
For your gay goatish brute
Drunk with warm melody
Singing on beds of thyme
With red and rolling eye,
Waking with wanton lute
All the Devonian plain,
Lips dark with juicy stain,
Ears hung with bobbing fruit?
Why should I keep him time?
Why in this cold and rime,
Where even to dream is pain?
No, Robert, there’s no reason:
Cherries are out of season,
Ice grips at branch and root,
And singing birds are mute.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Das tiefe Lied
Aus tiefer Nacht ward ich befreit.
Meine Seele staunt in Unsterblichkeit,
Meine Seele lauscht über Raum und Zeit
Der Melodie der Ewigkeit!
Nicht Tag und Lust, nicht Nacht und Leid
Ist Melodie der Ewigkeit,
Und seit ich erlauscht die Ewigkeit,
Fühl nimmermehr ich Lust und Leid!

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Глубинная песня
Из ночи я ушел - и вот
Моя душа в бессмертности живет,
Пространств и времени ей внятен ход,
И в вечности душа поет!
Не день и свет, не ночь и гнёт -
В душе лишь вечное поет,
С тех пор как вечность в ней поет,
Неощутим ни свет, ни гнет.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
3. To Lucasta on Going to the War—for the Fourth Time
It doesn’t matter what’s the cause,
What wrong they say we’re righting,
A curse for treaties, bonds and laws,
When we’re to do the fighting!
And since we lads are proud and true,
What else remains to do?
Lucasta, when to France your man
Returns his fourth time, hating war,
Yet laughs as calmly as he can
And flings an oath, but says no more,
That is not courage, that’s not fear—
Lucasta he’s a Fusilier,
And his pride sends him here.

Let statesmen bluster, bark and bray,
And so decide who started
This bloody war, and who’s to pay,
But he must be stout-hearted,
Must sit and stake with quiet breath,
Playing at cards with Death.
Don’t plume yourself he fights for you;
It is no courage, love, or hate,
But let us do the things we do;
It’s pride that makes the heart be great;
It is not anger, no, nor fear—
Lucasta he’s a Fusilier,
And his pride keeps him here.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Gesang zur Nacht
I
Vom Schatten eines Hauchs geboren
Wir wandeln in Verlassenheit
Und sind im Ewigen verloren,
Gleich Opfern unwissend, wozu sie geweiht.

Gleich Bettlern ist uns nichts zu eigen,
Uns Toren am verschloßnen Tor.
Wie Blinde lauschen wir ins Schweigen,
In dem sich unser Flüstern verlor.

Wir sind die Wandrer ohne Ziele,
Die Wolken, die der Wind verweht,
Die Blumen, zitternd in Todeskühle,
Die warten, bis man sie niedermäht.

II
Daß sich die letzte Qual an mir erfülle,
Ich wehr' euch nicht, ihr feindlich dunklen Mächte.
Ihr seid die Straße hin zur großen Stille,
Darauf wir schreiten in die kühlsten Nächte.

Es macht mich euer Atem lauter brennen,
Geduld! Der Stern verglüht, die Träume gleiten
In jene Reiche, die sich uns nicht nennen,
Und die wir traumlos dürfen nur beschreiten.

III
Du dunkle Nacht, du dunkles Herz,
Wer spiegelt eure heiligsten Gründe,
Und eurer Bosheit letzte Schlünde?
Die Maske starrt vor unserm Schmerz -

Vor unserm Schmerz, vor unsrer Lust
Der leeren Maske steinern Lachen,
Daran die irdnen Dinge brachen,
Und das uns selber nicht bewußt.

Und steht vor uns ein fremder Feind,
Der höhnt, worum wir sterbend ringen,
Daß trüber unsre Lieder klingen
Und dunkel bleibt, was in uns weint.

IV
Du bist der Wein, der trunken macht,
Nun blut ich hin in süßen Tänzen
Und muß mein Leid mit Blumen kränzen!
So will's dein tiefster Sinn, o Nacht!

Ich bin die Harfe in deinem Schoß,
Nun ringt um meine letzten Schmerzen
Dein dunkles Lied in meinem Herzen
Und macht mich ewig, wesenlos.

V
Tiefe Ruh - o tiefe Ruh!
Keine fromme Glocke läutet,
Süße Schmerzensmutter du -
Deinen Frieden todgeweitet.
Schließ mit deinen kühlen, guten
Händen alle Wunden zu -
Daß nach innen sie verbluten -
Süße Schmerzensmutter - du!

VI
O laß mein Schweigen sein dein Lied!
Was soll des Armen Flüstern dir,
Der aus des Lebens Gärten schied?
Laß namenlos dich sein in mir -

Die traumlos in mir aufgebaut,
Wie eine Glocke ohne Ton,
Wie meiner Schmerzen süße Braut
Und meiner Schlafe trunkner Mohn.

VII
Blumen hörte ich sterben im Grund
Und der Bronnen trunkne Klage
Und ein Lied aus Glockenmund,
Nacht, und eine geflüsterte Frage;
Und ein Herz - o todeswund,
Jenseits seiner armen Tage.

VIII
Das Dunkel löschte mich schweigend aus,
Ich ward ein toter Schatten im Tag -
Da trat ich aus der Freude Haus
In die Nacht hinaus.

Nun wohnt ein Schweigen im Herzen mir,
Das fühlt nicht nach den öden Tag -
Und lächelt wie Dornen auf zu dir,
Nacht - für und für!

IX
O Nacht, du stummes Tor vor meinem Leid,
Verbluten sieh dies dunkle Wundenrnal
Und ganz geneigt den Taumelkelch der Qual!
O Nacht, ich bin bereit!

O Nacht, du Garten der Vergessenheit
Um meiner Armut weltverschloss'nen Glanz,
Das Weinlaub welkt, es welkt der Dornenkranz.
O komm, du hohe Zeit!

X
Es hat mein Dämon einst gelacht,
Da war ich ein Licht in schimmernden Gärten,
Und hatte Spiel und Tanz zu Gefährten
Und der Liebe Wein, der trunken macht.

Es hat mein Dämon einst geweint.
Da war ich ein Licht in schmerzlichen Gärten
Und hatte die Demut zum Gefährten,
Deren Glanz der Armut Haus bescheint.

Doch nun mein Dämon nicht weint noch lacht,
Bin ich ein Schatten verlorener Gärten
Und habe zum todesdunklen Gefährten
Das Schweigen der leeren Mitternacht.

XI
Mein armes Lächeln, das um dich rang,
Mein schluchzendes Lied im Dunkel verklang.
Nun will mein Weg zu Ende gehn.

Laß treten mich in deinen Dom
Wie einst, ein Tor, einfältig, fromm,
Und stumm anbetend vor dir stehn.

XII
Du bist in tiefer Mitternacht
Ein totes Gestade an schweigendem Meer,
Ein totes Gestade: Nimmermehr!
Du bist in tiefer Mitternacht.

Du bist in tiefer Mitternacht
Der Himmel, in dem du als Stern geglüht,
Ein Himmel, aus dem kein Gott mehr blüht.
Du bist in tiefer Mitternacht.

Du bist in tiefer Mitternacht
Ein Unempfangner in süßem Schoß,
Und nie gewesen, wesenlos!
Du bist in tiefer Mitternacht.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Песнь к ночи
I
Рожденные как тени от тени,
Мы в одиночестве бредем,
Как жертвы, о предназначенье,
Увы, не ведаем своем.

Мы нищие без подаянья
И тьма, окутанная тьмой,
Слепцы, мы вслушались в молчанье,
Где потеряли шепот свой.

Мы - странники на бездорожье,
И облака ветров чужих,
Цветы, что ждут в смертельной дрожи,
Когда под корень срежут их.

II
Последней муки ощущая вздроги,
Сдаюсь вам, зложелательские силы.
О вы, к великой тишине дороги,
Где мы идем в полночный мрак остылый.

Терпенье, дай мне от его дыханья
Сгореть! Звезда погасла, и в снояви
Уходим в мир без наименованья,
И возразить ему уже не вправе.

III
О сердца тьма, о тьма ночей,
Кто в ваши глуби вникнет, чтобы
Увидеть пасть последней злобы?
О маска болей и скорбей.

Скорбей и радостей земных,
О маски смеха лик зловещий,
Где бьются глиняные вещи,
И где не видно нас самих.

Врагу безвестному смешно,
Как мы скользим, цепляясь, к бездне,
И как угрюмы наши песни,
И то, что плачет в нас, - темно.

IV
Твой хмель ничем не превозмочь,
Кровоточа, я в танце таю,
Цветами муи оплетаю!
Ты так сама хотела, ночь!

Я-арфа в лоне у тебя,
И из моей последней муки
Взяла ты темной песни звуки -
И вечен, и невидим я.

V
О безмолвье темноты!
Колокол святой без звона,
Сладость материнской боли - ты,
Мир на гибель обреченный.

Раны скрой мои с любовью
Под ладонью доброты -
Пусть внутри исходят кровью.
Сладость материнсокй боли - ты!

VI
Воспеть тебя молчаньем дай!
Что лепет бедняка, когда
Он видит краткой жизни край?
О безымянной будь всегда,

Во мне замкнувшая свой круг,
Как колокольный звон, что стих,
Как сладкая невеста мук,
Как мак пьянящих снов моих.

VII
Слышу: луг завял и пуст,
Тихий плач ручья лесного,
Песнь из колокольных уст,
Ночь и жалобное слово,
И свой вскрик из смертных уст -

Слышу с берега другого.

VIII
Меня в молчанье мрак погрузил,
И стал я мертвой тенью дня -
Из дома радости и сил
Я в ночь вступил.

Живет молчанье в душе моей,
Невнятна ей пустынность дня -
Язвит усмешкою своей
Ночь все больней!

IХ
О ночь, врата для мук моих открой,
Я - кровью изошедший истукан,
Сосуд из болей незаживших ран!
О ночь, смотри: я твой!

О ночь, ты сад, где утаён от глаз
Блеск бедности моей и где поблек
Мой виноград,
терновый мой венок.
Приди, о высший час!

Х
Смеялся раньше демон мой:
Как свет над звездными садами,
Играл и танцевал с друзьями
Я, от вина любви хмельной.

И плакал демон мой потом:
Как свет над чахлыми садами,
С терпеньем влёкся я с друзьями,
Чьим блеском светел бледный дом.

Где смех, где плач твой, демон мой!
Тень над забытыми садами,
Скорблю над мертвыми друзьями
В безмолвье полночи пустой.

ХI
В моей улыбке мольба и страх,
Сквозь слезы я пою впотьмах
И до конца допеть нет сил.

О дай вступить мне в твой собор,
Дай, чтобы я, певец-грезёр,
Перед тобой в мольбе застыл.

ХII
Ты в этой полночи пустой -
Безжизненный берег молчащих морей,
Безжизненный - до скончания дней!
Ты в этой полночи пустой.

Ты в этой полночи пустой,
О свод, где нес ты звездный свет,
О свод, где Бога больше нет.
Ты в этой полночи пустой.

Ты в бездне полночи пустой -
И в сладком лоне не зачат,
И от живых начал отъят!
Ты в этой полночи пустой.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Robert Graves
Fairies and Fusiliers. 1918.
1. To an Ungentle Critic
The great sun sinks behind the town
Through a red mist of Volnay wine….
But what’s the use of setting down
That glorious blaze behind the town?
You’ll only skip the page, you’ll look
For newer pictures in this book;
You’ve read of sunsets rich as mine.

A fresh wind fills the evening air
With horrid crying of night birds….
But what reads new or curious there
When cold winds fly across the air?
You’ll only frown; you’ll turn the page,
But find no glimpse of your “New Age
Of Poetry” in my worn-out words.

Must winds that cut like blades of steel
And sunsets swimming in Volnay,
The holiest, cruellest pains I feel,
Die stillborn, because old men squeal
For something new: “Write something new:
We’ve read this poem—that one too,
And twelve more like ’em yesterday”?

No, no! my chicken, I shall scrawl
Just what I fancy as I strike it,
Fairies and Fusiliers, and all
Old broken knock-kneed thought will crawl
Across my verse in the classic way.
And, sir, be careful what you say;
There are old-fashioned folk still like it.

@темы: g, 20, english-british, graves, robert

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Andacht
Das Unverlorne meiner jungen Jahre
Ist stille Andacht an ein Glockenläuten,
An aller Kirchen dämmernde Altare
Und ihrer blauen Kuppeln Himmelweiten.

An einer Orgel abendliche Weise,
An weiter Plätze dunkelndes Verhallen,
Und an ein Brunnenplätschern, sanft und leise
Und süß, wie unverstandnes Kinderlallen.

Ich seh' mich träumend still die Hände falten
Und längst vergessene Gebete flüstern,
Und frühe Schwermut meinen Blick umdüstern.

Da schimmert aus verworrenen Gestalten
Ein Frauenbild, umflort von finstrer Trauer,
Und gießt in mich den Kelch verruchter Schauer.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Благоговение
О нерастраченность благоговенья
Перед певучим колокольным звоном
И алтарем, и сумраком моленья,
И куполом, под небо вознесенным.

Перед вечерним голосом органа,
И площадью с усталым затиханьем,
Журчаньем ручейка, что несказанно
Волнует сходством с детским лепетаньем.

Я вижу, как я складываю руки,
Шепчу молитв забытые скрижали,
И взор туманят ранние печали.

Всплывает, преисполнен мрачной муки,
Лик женщины одной, ни с кем не схожий -
И захожусь я в нечистивой дрожи.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

James Weldon Johnson
Sence you went away
Seems lak to me de stars don’t shine so bright,
Seems lak to me de sun done loss his light,
Seems lak to me der’s nothin’ goin’ right,
Sence you went away.

Seems lak to me de sky ain’t half so blue,
Seems lak to me dat ev’ything wants you,
Seems lak to me I don’t know what to do,
Sence you went away.

Seems lake to me dat ev’ything is wrong,
Seems lak to me de day’s jes twice es long,
Seems lak to me de bird’s forgot his song,
Sence you went away.

Seems lak to me I jes can’t he’p but sigh,
Seems lak to me ma th’oat keeps gettin’ dry,
Seems lak to me a tear stays in ma eye,
Sence you went away.

@темы: j, 20, english-american, harlem renaissance

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Das Grauen
Ich sah mich durch verlass'ne Zimmer gehn.
- Die Sterne tanzten irr auf blauem Grunde,
Und auf den Feldern heulten laut die Hunde,
Und in den Wipfeln wühlte wild der Föhn.

Doch plötzlich: Stille! Dumpfe Fieberglut
Läßt giftige Blumen blühn aus meinem Munde,
Aus dem Geäst fällt wie aus einer Wunde
Blaß schimmernd Tau, und fällt, und fällt wie Blut.

Aus eines Spiegels trügerischer Leere
Hebt langsam sich, und wie ins Ungefähre
Aus Graun und Finsternis ein Antlitz: Kain!

Sehr leise rauscht die samtene Portiere,
Durchs Fenster schaut der Mond gleichwie ins Leere,
Da bin mit meinem Mörder ich allein.

Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
Ужас
Я видел, как я в комнату входил.
Блуждая, звезды в синеве кружили,
Собаки в поле, надрываясь, выли,
И фён верхушки сосен ворошил.

Вдруг: тишина! И в лихорадке рот
Зацвел отравными цветами странно,
И заструилась с веток, как из раны,
Роса, как кровь - течет, течет, течет.

Из зеркала - обманчивой пустыни,
Из ужаса и мрачноватой стыни
Лик Каина поднялся, как живой!

Прошелестел портьеры бархат синий,
Луна глядит в окно, как из пустыни.
Лицом к лицу: я и убийца мой!

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

Witter Bynner
The Robin
Except within poetic pale
I have not found a nightingale,
Nor hearkened in a dusky vale
To song and silence blending;
No stock-dove have I ever heard,
Nor listened to a cuckoo-bird,
Nor seen a lark ascending.
But I have felt a pulse-beat start
Because a robin, spending
The utmost of his simple art
Some of his pleasure to impart
While twilight came descending,
Has found an answer in my heart,
A sudden comprehending.

@темы: b, 20, english-american

---

[Lika_k]

Georg Trakl
Nachlass: Sammlung 1909
Von den stillen Tagen
So geisterhaft sind diese späten Tage
Gleichwie der Blick von Kranken, hergesendet
Ins Licht. Doch ihrer Augen stumme Klage
Beschattet Nacht, der sie schon zugewendet.

Sie lächeln wohl und denken ihrer Feste,
Wie man nach Liedern bebt, die halb vergessen,
Und Worte sucht für eine traurige Geste,
Die schon verblaßt in Schweigen ungemessen.

So spielt um kranke Blumen noch die Sonne
Und läßt von einer todeskühlen Wonne
Sie schauern in den dünnen, klaren Lüften.

Die roten Wälder flüstern und verdämmern,
Und todesnächtiger hallt der Spechte Hämmern
Gleichwie ein Widerhall aus dumpfen Grüften.


Георг Тракль
Из литературного наследия Nachlass
Сборник 1909 г.
О тихих днях
Дни поздние что тени, не иначе
Как обращенный к свету взор больного,
Увы, но их очес немые плачи
Ночь затеняет, возвращаясь снова.

С улыбкой о своем пекутся росте,
Как размышляют, вспомнить песню силясь,
И ищут слово для печальной гостьи,
Что в немоту надолго погрузилась.

Так солнце на больных цветах играет,
И от смертельной стужи отвлекает;
И в сыросни они дрожат нелепо.

Сник красный лес, и выживших сгорбатил,
Про ночь и смерть напоминая, дятел,
Как отголосок из глухого склепа.

пер. Вл. Летучий

@темы: т, t, 20, deutsche-oesterreichisch, trakl, georg, expressionism

---

[Lika_k]

William Stanley Braithwaite
Scintilla
I kissed a kiss in youth
Upon a dead man’s brow;
And that was long ago,—
And I’m a grown man now,

It’s lain there in the dust,
Thirty years and more;—
My lips that set a light
At a dead man’s door.

@темы: b, 20, english-american, harlem renaissance