[Lika_k]

Константин Вагинов
О, удалимся на острова Вырождений,
Построим хрустальные замки снов,
Поставим тигров и львов на ступенях,
Будем следить теченье облаков.
Пусть звучит музыка в узорных беседках,
Звуки скрипок среди аллей,
Пусть поют птицы в золоченых клетках,
Будут наши лица лилий белей.
Будем в садах устраивать маскарады,
Песни петь и стихи слагать,
Будем печалью тихою рады,
Будем протяжно произносить слова.
Голосом надтреснутым говорить о Боге,
О больном одиноком Паяце,
У него сияет месяц двурогий,
Месяц двурогий на его венце.
Тихо, тихо качается небо,
С тихими бубенцами Его колпак,
Мы только атомы его тела,
Такие же части, как деревьев толпа.
Такие части, как кирпич и трубы,
Ничем не лучше забытых мостов над рекой,
В своей печали не будем мы грубы,
Не будем руки ломать с тоской.
Мы будем покорно звенеть бубенцами,
На островах Вырождений одиноко жить,
Чтоб не смутить своими голосами
Людей румяных в колосьях ржи.

@темы: 20, в, russian

---

[Lika_k]

Ottó Tolnai
Ne Gyere Vissza
miért vacogsz kérdem
didergek mondja
ordasgyûrûben kistál kocsonya
miért dideregsz kérdem
félek mondja
félek visszajönni amerikából
de hát ki se mentél mondom
félek
még így is félek visszajönni mondja
itt gubbasztok a budin már hónapok óta
látom karcolja
a buditetõ vasrózsája a bárányfelhõket
és a karcolt bárányfelhõk felvéreznek
vérben fürdetnek bennünket
mint a suhogó mozivászon a vak vigh tibikét
akkor mondom tényleg nincs más megoldás
ne gyere vissza
ne gyere vissza ha ki se mentél

Ottó Tolnai
Don't Come Back
why are you shaking i ask
i am shivering he says
wolves encircling a trembling dog
why are you shivering i ask
i am afraid he says
i am afraid to return from america
but you haven’t gone away yet i say
i am afraid
even so i am afraid to return he says
for months i have crouched in this shed
watching the ridge of the rusting roof
grazing each fleecy cloud passing
the flock of clouds opening up
their wounds drenching us in a shower of blood
like the billowing filmscreen engulfing the little blind boy
then i say indeed there is no other way
don’t come back
don’t come back if you haven’t gone away yet
(First published on PIW)
Hungary
© Translation: Ágnes Kaan-Borostyánköi

@темы: t, links, 20, hungarian

---

[Lika_k]

Збигнев Херберт
Я никогда не верил в дух истории
вымышленное чудовище с убийственным лицом
диалектическую бестию на поводке палачей
ни в вас - четыре всадника апокалипсиса
гунны прогресса скачущие сквозъ земные и небесные степи
на пути истребляя все достойное преклонения древнее и беззащитное

я убил годы чтоб изучить простецкие шестерни истории
унылую процессию и неравный бой
бандитов во главе оглупленных толп
против горстки правых и умных

осталось мне немного
очень мало

предметы
и сочувствие

легкомысленно оставляем мы сады детства сады вещей
на бегу роняя манускрипты светильники достоинство слога
таков наш призрачный путь к кромкам небытия

прости мою неблагодарность стило с архаичным пером
и ты каламарь - столъко было в тебе еще добрых мыслей -
прости керосиновая лампа - угасаешь в воспоминаньях как
оставленный лагерь

я заплатил за предательство
но не знал
что уходите вы навеки

и что будет
темно
Пер. В.Булгакова

@темы: polish, 20, х (rus)

---

[Lika_k]

Николай Заболоцкий
Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон,
И во сне, в тишине, мне понравился он.

Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,
Остывающий лепет изменчивых уст,
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!

В золотых небесах за окошком моим
Облака проплывают одно за другим,
Облетевший мой садик безжизнен и пуст...
Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

@темы: з, 20, russian

---

[Poesia]

Gerhard Fritsch (1924-1969)
Wir sind nicht in den Wald gegangen,
um vom Häuschen den Hexe Lebkuchen zu brechen.
Wir wissen, das Häuschen ist morsch und zerfällt.
Nichts ist süss hier, wo wachsen die Betten und Särge,
nichts als die Beeren.
Ein bisschen Süsse der Kindheit
bewahrten sie uns auf
als Wegzehrung für heut.
Die Furcht von damals,
die hockte unter dem Moos,
sie rinnt jetzt als klares Wasser
zwichen den Schuhen zu Tal.

Komm,
wir wollen die Hexe
trösten.

Герхард Фрич
Не за пряником колдуньи
мы отправились в лес.
Ветх и стар ее пряничный домик.
Здесь, где из земли вырастают гробы и кровати,
одни лишь ягоды сладки.
В них еще сохранилась частица
сладости нашего детства,
и мы кормимся ею в пути.
Страхи былого
таились под мхами лесными.
И вот прозрачною влагой
они убегают в долину
под подошвами наших ног.

Пойдем же,
утешим колдунью.
(австрия)
пер. В. Вебера

Engelbert Humperdinck - Hänsel und Gretel

Engelbert Humperdinck - Hänsel und Gretel, Act 1
Hänsel ...... Angelika Kirchschlager
Gretel ...... Diana Damrau
Orchestra of the Royal Opera House
Sir Colin Davis

@темы: music, ф, 20, youtube, deutsche-oesterreichisch, f

---

[Poesia]

Theodore Stephanides
Lure
Some say: "What is the need for rockets hurled
At other planets circling round the sun?
Why not sxpend that gold on our own world
Where laurels of more worth may yet be won?"

They speak half-truths. For if Man had not raised
His questing eyes towards the heavens wide;
If he had never sought, by visions crazed,
Amid the stars on wings of flame to ride;

Then in a reeking cave Man still would bed
And chip a flint to make an arrow-head.
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Poesia]

Theodore Stephanides
Sunrise
I watch the rising sun and know
That it is hydrogen a-flame;
Three hundred thousand Earths would go
To make its mass; till its light came

From it to me eight minuts passed...
I know these facts and many more.
The sailor gazing from the mast,
His wife beside their cottage door,

The child she holds upon her knee,
Al see the sun with other eyes;
The same bright sun, but what they see
I can no longer visualise.

Much have I learnt — but at a cost;
To gain a joy, a joy I've lost.
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Poesia]

Theodore Stephanides
The Clock
Against the wall the ild clock stands
And watches us as we embrace;
With every kiss its creeping hands
Shift slowly round its vacant face.

Those spiteful hands like cruel shears
Lop off the minutes we so prize,
But in our hearts a-down the years
Is held a hint of paradise.
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Poesia]

Theodore Stephanides
This is Their Life
In compact phalanxes they rush,
As once had rushed the swine,
Deep down into the bowels of earth
Upon a steep incline.

And then they sit in rows or stand
With weary vacant eyes
That look as if they'd never seen,
Nor hoped to see the skies.

They journey thus far in the depths,
East, west, or north, or south;
But this is strange: none seem to hold
An obol in the mouth.
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, antiquity, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Poesia]

Яннис Рицос (1909-1990)
История
Что бы ни было, здесь я останусь, прошептал он.
Морской берег велик, камни
с ходом часов меняют окраску.
Глянешь в воду с окончанием сумерек -
увидишь последнего сына Фиеста
без меча и без венка,
лишь со шрамом звезды над правой почкой.
Прочее, скажешь ты, было в руках рока -
и любовь, и резня, и возвращение,
и смена властей, и отсутствие потомков,
и малый серебряный крестик
на веревочке, в тот самый вечер
втоптанный в пыль конскими копытами.

Сборник "Свидетельства", том II (1966)
Пер. Давида Самойлова

@темы: antiquity, 20, helenike, р (rus), mythology

---

[Poesia]

Одиссеас Элитис
Чуять наилучшее
II
Я поселился в стране, что выступала из другой, реальной, как сон - из событий моей жизни. Ее я тоже назвал Грецией и начертил на карте, чтобы видеть ее. Она казалась такой маленькой, такой неуловимой.

Шло время, и я устраивал ей испытания: то внезапные землетрясения, то чистокровные старинные бури. Менял местами предметы, чтобы лишить их всякой цены. Штудировал Записи Недреманных и Уединенных чтобы удостоиться умения создавать бурные холмы, церковки, родники. Так что однажды сделал целый сад цитрусовых, благоухавших Гераклитом и Архилохом, но аромат был такой, что я испугался. И принялся потихоньку нанизывать слова, как бриллианты, чтобы увенчать ими страну, которую любил. Пускай и не увидит никто ее красоту. Пускай и подозревают, что она, наверное, не существует.

III
И вот я бродил по моей стране, и ее малость казалась мне столь естественной, что я говорил себе: ну как же так, не может быть, есть же какая-то цель у этого деревянного стола под окном, с помидорами и оливками. Чтобы чувство, рожденное прямоугольником доски, немногим ярко-красным и обильным черным, шагало прямиком в иконопись. А та, воздавая, как должно, простирается в блаженном сиянии над морем, - покуда не станет явным истинное величие малости.

Мне страшно пользоваться аргументами, которыми только весна владеет по праву; и, однако, только так я понимаю исповедуемую мною невинность и только так воображаю ее - хранящей свою тайную добродетель: обращая в мусор все средства, которые могут выдумать люди, чтобы ее сберечь и обновить.

IX
«Вчера я сунул руку в песок и нащупал ее руку. И потом весь день герани во дворах поглядывали на меня со значением. Лодки, вытащенные на берег, стали чем-то знакомым, родным. И вечером, поздно, когда я снимал с нее серьги, чтобы поцеловать так, как мне хотелось, - упираясь спиной в церковную ограду, - море зашумело, и Святые вышли со свечками посветить мне».

Несомненно, для каждого из нас существует особенное, неповторимое чувство, и если ты не ухватил его, не отделил вовремя, чтобы потом жить с ним, так чтобы оно наполняло зримые действия, - плохо твое дело.

XXVIII
Тысячи лет мы в пути. Называем небо «небо» и море «море». Все изменится однажды, и мы тоже изменимся, но наша суть неизменно будет вычерчена по законам той геометрии, которой мы пренебрегали у Платона. И в ней, наклоняясь, как мы порой наклоняемся над водами нашего острова, мы найдем те же бурые холмы, гавани и мысы, те же ветряные мельницы и часовни, домишки, что лепятся один к другому, и виноградники, спящие как младенцы, купола и голубятни.

Не говорю - те же самые. Говорю - те же самые естественные и спонтанные движенья души, что рождают и влекут в заданном направленьи материю; те же импульсы и то же стремленье к глубинному смыслу смиренного Рая, который есть наше истинное «я», наше право, наша свобода, наше второе - и настоящее - духовное солнце.
(Из книги «Юнга»)
Пер. Ирины Ковалевой

@темы: э, links, 20, helenike, elytis, odysseas

---

[Poesia]

Одисеас Элитис
Героическая и скорбная песнь о младшем лейтенанте, погибшем в Альбании (отрывок)
…Вот он лежит на опаленной шинели
С ветром, остановившимся в волосах,
С веточкой руты у левого уха.
Он похож на сад, внезапно покинутый птицами,
На песню, кем-то задушенную в темноте,
На часы гонца, которые остановились,
Едва взлетели ресницы: “Будьте здоровы, ребята!”
И время попало в окаменевший тупик…
…Вот он лежит на опаленной шинели.
Его окружают столетия мрака,
Собачьи скелеты охраняют зловещую тишину,
И время, когда оживают окаменелые голуби,
В слух обратилось.
Солнце сгорело, оглохла земля,
Но никто не слышал последнего крика.
Мир опустел с последним криком.
Под пятью кедрами — других свечей нет —
Он лежит на опаленной шинели:
Пустая каска в пятнах крови
Рядом с его полумертвой рукой,
А между бровей
Маленький горький родник — отпечаток судьбы,
Маленький, горький, красно-черный родник,
Где застывает сознанье!
О не смотрите, о не смотрите туда,
Откуда уходит жизнь. Не говорите,
Как высоко поднялся дым его сна, —
Еще один миг, еще один,
Еще один миг перешел в другой —
И вечное солнце вдруг осветило мир!
" Солнце, разве ты не было вечным? "
Солнце, разве ты не было вечным?
Птица, разве ты не была подобием счастья,
паря в небесах?
Ты, ослепительный свет, боялся их туч?
И ты, сад поющих цветов,
И ты, свирель из корня магнолии!
Но вот словно дождь сотрясает крону,
И беспомощно тело чернеет под гнетом судьбы,
Ветер и снег хлещут безумца,
Глаза наполняются влагой соленой,
Потому что орел вопрошает: “Где паликар?” —
И в небе мечутся птицы: “Где паликар?”
Рыдая, мать вопрошает: “Где мой сын?” —
И все матери ищут: “Где дитя?”
Потому что друг вопрошает: “Где мой брат?” —
И все товарищи ищут: “Где меньшой?”
Снег возьмут — обжигает,
Руку возьмут — леденит,
Хлеба нельзя откусить — кровью сочится кусок,
В небо глядят — небо чернеет, —
Тысячу раз потому, что не греет смерть,
И мерзок подобный хлеб,
И черный провал в том месте,
Где когда-то сияло солнце.
" Так скажите же солнцу: пусть ищет другую дорогу "
Так скажите же солнцу: пусть ищет другую дорогу,
Если хочет, чтоб не померк его огненный круг,
Потому что отчизна его под землею темнеет,
Или пусть заново в месте другом
Одарит землей и водой сестренку Элладу!
Так скажите же солнцу — пусть ищет другую дорогу
И больше не вопрошает свою ромашку;
Ромашке скажите — пусть будет невинна иначе,
Так, чтоб ее не коснулись нечистые руки!
Дикие голуби, выпорхните из рук,
Не оставляя в них ощущения жажды,
Подобно сладкому пенью небес в полой ракушке.
Спрячьте приметы отчаянья,
Несите из буйных садов отваги
Розовые кусты, где его дыханье порхает.
Нимфой-мотыльком,
Которая меняет одеянья, как ткань атласная
Меняет цвет на солнце,
Когда хмелеют в золотой пыли жуки,
Когда стремительно несутся птицы услышать от деревьев,
Какого семени побег стал опорой прославленному миру…
пер. Любовь Якушева

@темы: э, 20, helenike, elytis, odysseas

---

[Lika_k]

Theodore Stephanides
Books
Each day I buy more books
Than I can ever read,
For sight takes no account
Of soul's unsated greed.

Yet they delight me there
On table, shelf, and wall —
I know how they would banquet me
Could I but feast with all!
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Lika_k]

Theodore Stephanides
Light-Shadowed
They say the grey light of the moon
Is dangerous to certain men;
That soeep beneath her rays
Awaken in a fabled den

Where all is strange, where all is new
(Old things are seen in weird disguise),
Where every leaf, where every stone,
Now fills the soul with fresh surprise.

And such men never quite return
To the same life they knew before,
They ever see a moonlit world
As throug a dim half-door.

But only they need fear the moon
Whose shadows scarcely press the earth;
Whose shadows, light as their own dreams,
Are buoyed Fantasy and Mirth.
(from "The Golden face", 1965)

@темы: s, english, 20, theodore stephanides, helenike

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф (1878-1957)
Над рекой
Краем берега брел я по гальке
И застыл, точно пойманный в путы.
Вдруг воскресло умершее счастье
На какую-то долю минуты.

Долго-долго заря догасала,
Золотая в погожем июле.
И, не двигаясь, камешки в воду
Я бросал и смотрел, как тонули.
пер. А.Гелескул
сб. "Высокие деревья" (1932)

@темы: polish, 20, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф (1878-1957)
Миры
Когда бы мир считал своей единой славой
Деянья ваших рук, о выродки войны,
Позорящие лавр — ведь лавры вам нужны! —
Кровавою рукой венчая лоб кровавый;

Когда бы мстящий меч, меч ненависти ржавый,
Добычи жаждущий, процентов и цены,
Нам очертил бы круг, в котором жить должны,—
Тогда бы жизнь была и жалкой и плюгавой!

Ваш рев разбойничий и пушек ваших гул
Слабей, чем вздох один, когда Христос вздохнул,
В глубокой тишине вздохнул во время оно.

А грохот ваших труб, гнетущих целый свет,
Слабей, чем звон пчелы, что, облетев Гимет,
Садилась на уста уснувшего Платона.
пер. В.Британишский
сб. "Пером совы" (1921)

@темы: polish, 20, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Felix Braun (1885-1973)
Ein Herbsblatt
Ein Herbsblatt schwebt wie spät nach meinem Tod. -
in schillernde Welle shaut mein abgeschedner Geist
Von schwankender Wolke her, darauf er schifft,
Bis er und sie sich lösen in das blasse Blau.

Oh - auf den Sternen, wer lebt dort? Wer loht
Vom Feuer Sonnen? Wem sink ich
Ans goldne Herz, erkannend liebendes
Lächeln im seligen Aug, um singenden Mund?

Hier wandelt dann ein anderer Dichter, der
Ich wieder bin. Ihm sinkt das gelbliche
Blatt einer Weide, das die spielende
Hand jungen Windes treiben heisst als Schiff im Fluss.

Феликс Браун
Осенний лист
Кружит осенний лист, мой лист посмертный,
И отлетевшиый Дух глядится в волны,
Плывя на легком облаке куда-то,
Уже растворятся оба в бледней синеве.

О, кто живет на звездах? Кто пылает
Огнями дальних солнц? Кому на сердце
Я упаду и тотчас же узн'аю
Улыбку счастья и в глазах, и на губах?

Потом другой поэт по этой же дороге
Пройдет - и это буду я. И лист осенний
К нему слетит в ладонь и поплывет, качаясь, -
Корабликом по светлой медленной реке.
пер. В. Перельмутера

(österreichisch)

@темы: б, b, 20, deutsche-oesterreichisch

---

[Lika_k]

Franz Kafka
Meine Sensucht
Meine Sensucht waren die alten Zeiten,
meine Semsucht war die Gegenwart,
meine Semsucht war die Zukunft,
und mit alledem sterbe ich in einem Wächterhäuschen
am Strassenrand,
einem aufrechten Sarg, seit jeher
einem Besitzstük des Staates.
Mein Leben habe ich damit verbracht,
mich zurückhalten, es zu zerschlagen

Франц Кафка
Моя тоска
Моя душа грустила о минувшем,
моя душа грустила о сиюминутном,
моя душа грустила о грядушем,
и это все со мной уснет навек
вдали дорог,
в сторожке, схожей со сто'ящим гробом -
давнишней собственности государства.
Всю жизнь провел в усердии одном -
ее разрушить,
удержаться в стороне.
пер. П. Френкеля

@темы: 20, k, deutsche-oesterreichisch, к (rus)

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф (1878-1957)
Над миром
Над миром тяжкий мрак, над миром бремя тьмы.
Ах, нет, уже нельзя во мраке этом мерзком
Ни жизнью жизнь назвать, ни звать людей людьми.
Остался калом кал, смрад смрадом, зверство зверством.

Тьма призывает тьму и рушится во тьму.
Ни хлеба, ни вина, ни света, ни улыбки.
Руинам нет конца, нет крова — никому.
Лишь черви падаль жрут, и грех плодится липкий.

Ни меч, ни светлый огнь чуму не истребят.
Но если человек, губимый смертной мукой,
В последний день земли пребудет чист и свят,
Спасенья всей земли он будет мне порукой.
пер. В.Британишский
сб. "Мертвая погода" (1946)

@темы: polish, 20, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Зинаида Гиппиус
Душа
J'ai le mal d'avoir perdu ce qui m'etait dû. ©
В своей бессовестной и жалкой низости,
Она как пыль сера, как прах земной.
И умираю я от этой близости,
От неразрывности ее со мной.

Она шершавая, она колючая,
Она холодная, она змея.
Меня изранила противно-жгучая
Ее коленчатая чешуя.

О, если б острое почуял жало я!
Неповоротлива, тупа, тиха.
Такая тяжкая, такая вялая,
И нет к ней доступа - она глуха.

Своими кольцами она, упорная,
Ко мне ласкается, меня душа.
И эта мертвая, и эта черная,
И эта страшная - моя душа!

@темы: 20, г (rus), russian