[Lika_k]

William Blake
The Sick Rose
O Rose, thou art sick!
The invisible worm
That flies in the night,
In the howling storm,

Has found out thy bed
Of crimson joy;
And his dark secret love
Does thy life destroy.

Britten

Part 4 from "Serenade for tenor, horn and strings" by Benjamin Britten
Tenor - Peter Pears

@темы: music, art, 18, b, 20, youtube, pittura, blake, william, english-british, illustrations

---

[Lika_k]

Alfred Edward Housman
XXXII
From far, from eve and morning
And yon twelve-winded sky,
The stuff of life to knit me
Blew hither: here am I.

Now – for a breath I tarry
Nor yet disperse apart -
Take my hand quick and tell me,
What have you in your heart.

Speak now, and I will answer;
How shall I help you, say;
Ere to the wind's twelve quarters
I take my endless way.
(From "Shropshire Lad" )

А. Хаусман
“Из света, тьмы, из неба
Двенадцати ветров
Я дуновеньем жизни
Внесён под этот кров.

Мне скоро в путь бескрайний —
Я только вздоха жду…
Дай руку мне, поведай
Про радость и беду.

Проси, чего захочешь,—
Скорей, пока я тут;
Двенадцать румбов ветра
Опять меня зовут.
(Из "Парень из Шропшира" )
пер. Сергей Шоргин

@темы: h, 19, housman, a.e., english-british, х (rus)

---

[Lika_k]

Алберто Каэйро (1889-1915) (гетероним Фернандо Пессоа)
Бессвязные стихи
Ты говоришь о цивилизации - мол, ни к чему она,
Во всяком случае - в нынешнем ее виде.
Ты говоришь - все люди страдают - по крайней мере
Большая часть - при таком положении дел.
Ты говоришь - мол, будь по-другому, -
страдающих было бы меньше.
Я слушаю тебя и не слышу.
А что толку было бы - слышать?
Услыхав - ничего не узнал бы.
Если б все было иначе - все было б иначе,
и только.
Если б все по-твоему было - было б по-твоему все,
и не боле.
Горе тебе и всем прочим, свой век посвятившим
Изобретенью машины, творящей счастье.

Пер. Ю. Левитанский

@темы: portuguese, 20, pessoa, fernando, п

---

[Lika_k]

Арсений Тарковский
Меловой да соляной
Меловой да соляной
Твой Славянск родной,
Надоело быть одной -
Посиди со мной...

Стол накрыт на шестерых,
Розы да хрусталь,
А среди гостей моих
Горе да печаль.

И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,
Холодна рука
И немодные шумят
Синие шелка.

И вино звенит из тьмы,
И поет стекло:
"Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло!"

Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:

- Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса.
И поют из-под земли
Наши голоса.
1940

Марина Цветаева
Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
- «Я стол накрыл на шестерых»…
Ты одного забыл — седьмого.

Невесело вам вшестером.
На лицах — дождевые струи…
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть — седьмую…

Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально — им, печален — сам,
Непозванная — всех печальней.

Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
- Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий -
Ты сам — с женой, отец и мать)
Есть семеро — раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых -
Быть призраком хочу — с твоими,

(Своими)…
Робкая как вор,
О — ни души не задевая!-
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.

Раз!- опрокинула стакан!
И всё. что жаждало пролиться,-
Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
Со скатерти — на половицы.

И — гроба нет! Разлуки — нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть — на свадебный обед,
Я — жизнь, пришедшая на ужин.

…Никто: не брат. не сын, не муж,
Не друг — и всё же укоряю:
- Ты, стол накрывший на шесть — душ,
Меня не посадивший — с краю.
06.03.1941

@темы: ц, т, 20, russian

---

138

[Lika_k]

Rainer Maria Rilke
Musik
Wüsste ich für wen ich spiele, ach!
immer könnt ich rauschen wie der Bach.

Ahnte ich, ob tote Kinder gern
tönen hören meinen innern Stern;

ob die Mädchen, die vergangen sind,
lauschend wehn um mich im Abendwind.

Ob ich einem, welcher zornig war,
leise streife durch das Totenhaar...

Denn was wär Musik, wenn sie nicht ging
weit hinüber über jedes Ding.

Sie, gewiss, die weht, sie weiss es nicht,
wo uns die Verwandlung unterbricht.

Dass uns Freunde hören, ist wohl gut -,
aber sie sind nicht so ausgeruht

wie die Andern, die man nicht mehr sieht:
tiefer fühlen sie ein Lebens-Lied,

weil sie wehen unter dem, was weht,
und vergehen, wenn der Ton vergeht.

Рильке
Музыка
Слушателя знать бы мне, кто чей;
я тогда звучал бы, как ручей.
Если мертвым детям иногда
слышится внутри меня звезда,
если мертвых девочек полет -
ветер, что душе моей поет,
если мертвых я коснусь волос
и того, что яростью звалось,
мне тогда подскажет естество:
музыка не выше ли всего,
хоть она не знает, где подчас
измененье прерывает нас.
Как твои друзья ни хороши,
слушатели лучше есть в тиши;
кто не видим больше, тот постиг
песню жизни глубже в этот миг;
веет он, пока она слышна,
и пройдет, когда пройдет она.
пер. В. Микушевича

@темы: compleanno, 20, rilke, deutsche-oesterreichisch, р (rus), r

---

R.I.P.

[Lika_k]

30.11.2013 в 02:57

Пишет  Klod:

Наталья Горбаневская

www.vavilon.ru/texts/gorbanevsk/gorbi5.html

А ты не бойся, не печалься,
И пусть отчаянье не гложет.
Никто не знает дня, ни часа,
Когда по манию Начальства
Ангел-хранитель крылья сложит.

Никто не знает дня, ни срока,
Когда ты выйдешь из-под стражи
И, как сорока-белобока,
Замолкнешь и вздохнёшь глубоко.
И станет мир страшней и старше.

@темы: repost, links, 20, г (rus), russian

---

[Lika_k]

Тадеуш Ружевич
Паутина
четыре серых старухи
Беда Нищета Забота Вина
ждут где-то далеко

человек рождается
растёт
заводит семью
строит дом

четыре призрака
ждут
затаившись в фундаменте
строят человеку
другой дом
лабиринт в тупике

человек живёт любит
молится трудится
наполняет дом надеждой
плачем смехом тревогой

четыре серых старухи
играют с ним
в прятки
прячутся в сундуках
в шкафах на книжных полках

питаются перчатками пылью
грязью нафталином
глотают книги
гаснут серые тихие
под холодным светом луны
на бумажных цветах
дети бьют в ладоши
хотят прихлопнуть моль
моль превращается в тишину
тишина в музыку

четыре серых старухи ждут
человек приглашает
других людей
на крестины похороны
поминки и свадьбы
серебряные золотые
сквозь замочную скважину
незваными входят в дом
четыре серых старухи

первой входит Вина
за ней маячит Забота
следом растёт Нищета
зубы щерит Беда

дом превращается в клубок паутины

слышны голоса и стоны
скрежет зубов
жужжанье

боги спросонья отмахиваются
от назойливых людей
зевают Пер. Андрея Базилевского

@темы: polish, links, 20, ro'z'ewicz, tadeusz, р (rus)

---

[Lika_k]

Tadeusz Różewicz
In the Midst of Life
After the end of the world
after death
I found myself in the midst of life
creating myself
building life
people animals landscapes

this is a table I said
this is a table
there is bread and a knife on the table
knife serves to cut bread
people are nourished by bread

man must be loved
I learnt by night by day
what must one love
I would reply man

this is a window I siad
this is a window
there is a darden beyond the window
I see an apple-tree in the graden
the apple-tree blossoms
the blossom falls
fruit is formed
ripens

my father picks the apple
the man who picks the apple
is my father

I sat on the threshold
that old woman who
leads a goat on a string
is needed more
is worth more
that seven wonders of the world
anyone who thinks or feels
she is not needed
is a mass murderer

this is a man
this is a tree this is bread
people eat to live
I kept saying to myself
human life is important
human life has great importance

the value of life
is greater than the value of all things
which man has created
man is a great treasure
I repeated stubbornly

this is water I said
I stroked the waves with my hand
and talked to the river
water I would say
nice water
this is me

man talked to water
talked to the moon
to the flowers and to rain
talked to the earth
to the birds
to the sky

the sky was silent
the earth was silent
and if a voice was heard
flowing
from earth water and sky
it was a voice of another man
transl. by Adam Czerniawski

Тадеуш Ружевич
В середине жизни
После конца света
после смерти
я очутился посреди жизни
я сотворял себя
строил жизнь
людей зверей пейзажи

это стол говорил я
это стол
на столе лежат хлеб нож
нож необходим для разрезания хлеба
хлебом насыщаются люди
человека надо любить
я учился ночью и днем
что надо любить
отвечал человека
Пер. Асара Эппеля

1955

@темы: polish, links, 20, ro'z'ewicz, tadeusz, р (rus), r

---

[Lika_k]

Tadeusz Różewicz
Draft of a Modern Love Poem
And yet white
is best described by gray
bird by stone
sunflowers
in December

love poems of old
were descriptions of the flesh
described this and that
for instance eyelashes

and yet red
should be described
by gray the sun by rain
poppies in November
lips by night

the most tangible
description of bread
is a description of hunger
in it is
the damp porous core
the warm interior
sunflowers at night
the breasts belly thighs of Cybele

a spring-clear
transparent description
of water
is a description of thirst
ashes
desert
it produces a mirage
clouds and trees move into
the mirror

Lack hunger
absence
of flesh
is a description of love
is a modern love poem
transl. by Magnus J. Krynski and Robert A. Maguire


Тадеуш Ружевич
Эскиз к современной любовной поэзи
И всё-таки белизна
лучше всего может быть описана серостью
птица камнем
подсолнухи в декабре

старые стихи о любви
начинались с описания плоти
они описывали это и то
например ресницы

или румянец
должен быть описан
серостью солнца во время дождя
маками в ноябре
или губам на ночь

наиболее осязаемо
описание хлеба
это конец голода
есть в нём
влажность пористой сердцевины
внутреннее тепло
подсолнухи на ночь
грудь живот бёдра Кибеллы

прозрачный
источник – так описывают
воду
умирая от жажды

в золе
в пустыне
вызывающей миражи
облако или дерево
открывающие
зеркальную гладь воды
отсутствие голода
отсутствие плоти
так описывают любовь
в современных стихотворениях о любви.
пер. Руслан Винниченко

Tadeusz Rózewicz
Draft for a Contemporary Love Poem
For surely whiteness
is buest described through greyness
bird through stone
sunflowers
in December

in the past love poems
described flesh
described this and that
eyelashes for instance

surely redness
should be described
through greyness sun through rain
poppies in November
lips at night

the most telling
description of bread
is one of hunger
it includes
the damp porous entre
the warm interior
sunflowers at night
breats belly thighs of Cybele

a spring-like
transparent description
of water
is the description of thirst
of ashes
desert
it conjures up a mirage
clouds and trees enter
the mirror

Hunger deprivation
absence
of flesh
is the description of love
the contemporary love poem
transl. by Adam Czerniawski

@темы: polish, links, 20, ro'z'ewicz, tadeusz, р (rus), r

---

[Lika_k]

Меллен де Сен-Желе
Не столько в заводях венецианских
Я видел лодок, в Темзе лебедей,
Скота в Бретани, устриц у морей
И серых зайцев в займищах шампанских,

Различий у народностей германских,
Свиданий тайных в сумраке церквей,
Не столько при дворе кривых путей,
Не столько славы у дворян испанских,

В республике не столько крайних мнений,
И чудищ в Африке, и отпущений
Не столько в праздник в Риме раздают,

И у дельцов не столько домогательств,
И в сессиях Сорбонны доказательств, –
Как у моей возлюбленной причуд.

Пер. с французского Михаила Казмичова

@темы: francaise, 16, renaissance francaise, с (rus)

---

[Lika_k]

Кнут Гамсун
Лихорадочные стихи
1
Я отлучен от корней,
Все у меня порвалось
С Богом, с землею и с ней.
Она распахнула все двери, —
"Прощай!" раздалось, —
Ее нет уж теперь.

2
Осень над Божьей землею идет —
Дни темноты и роптанья.
Жизнь отнимает даянья,
Все в смертоносный спешит хоровод.

Длится лишь жизнь человечья.
Хлеб по амбарам и сено в сарай!
Скошено поле и сжато,
Все уж во власти заката,
Листья летят и шумят: умирай!
Длится лишь жизнь человечья.

+ 8

3
Бог накажи тебя, Альвильда!
Лишила ты меня огня
И, слово взяв свое обратно,
Возненавидела меня.
Опять дорога так длинна,
Опять дорога так темна...
Бог накажи тебя, Альвильда!

Бог награди тебя, Альвильда!
Благодарю тебя за все:
И так, и так меня звала ты,
И даже "дитятко мое".
Свой рот и руки мне дала,
Моею целый миг была —
Бог награди тебя, Альвильда!

4
Нет, слушай: душу тихий ужас душит,
Глаза мне расширяет и круглит
И тишину лица гримасой рушит.
Иль это шутки пьяный фатум шутит?
Во мне, о Боже, мир безумств кипит.

5
Для чего, для чего — не понять мне никак —
Хлебу скошенным быть и листам облетать,
И всей летней красе рассыпаться во прах?
Для того ли траве зеленеть, чтоб увять? —
Не могу я понять.

Если хлеб вырастал, чтоб насытился тощий,
А трава зеленела, чтоб сеном ей стать,
И листы были тенью сверкающей рощи, —
Так зачем же мне щедрую радость узнать,
А потом умирать?

Я, крича, вопрошал у пучины вспененной,
У леса и гор, у пространства и тьмы,
У бурь, у всего, чему внемлют умы:
Просил ли я быть мне для жизни рожденным?
Но небо, и бури, и камни, и камни немы.

6
Альвильда, я помню последнюю ночь.
Кричишь ты: пигмей!
Взял я туфлю твою,
Я из туфельки пью...
Но ведь всех я смешил для потехи твоей.

Альвильда, ты мяла, срывая, цветок.
Спешу я помочь —
Твой взгляд уколол,
Настоящий укол!
Поплелся я прочь. дома — черная ночь.

7
Вот ветер осенний завыл,
Как вымокший пес у окна.
Под кровлею стужа лютей.
Чем там, где на воле она.
Во мне вырастает цветник
Живых, ядовитых цветов.
Их вздохт летят из меня
Извивами белых паров.
И заросли злобы растут.

Кипит и кипит. Я хочу
Напрасно, напрасно заснуть.
Я слышу, веревки стучат
На флаге о столб без конца.
Подслушивать кто-то подполз
Под дверь и крадется в сенях.
Забился мой лающий пульс,
Как адский, запыханный пес.
Кипит, и кипит, и кипит.

8
Альвильда! Плащ и шляпу мне с пером!
Сейчас поеду я верхом.
И стремя подержи, раба! Я сяду —
Ты побежишь со мною рядом.

А если спросят в изумленьи: что за вихрь
В горах промчался и затих, —
Так это я проехал на коне,
И, как собака, ты при мне.
Эй, торопись, мой спутник! Я спешу.
В своем я царстве путь свершу.
Устанешь — привяжу тебя к ремню.
Клянусь крестом, до смерти загоню!

9
Кипит непогода и ветер.
Доносится стук до ушей —
Войдите!
Но нет никого за дверьми.

Я вижу первый день творенья.
Дымится первозданный мир.
Я сам есмь жизнь.
О край земли, из облаков
На сотворенный мир взирает
Безмолвный лик...
Просил ли жизни я, во тьме покоясь?
Вперед, кровавый конь! Скачу по наковальне.
Я красный камень, красной кровью,
Которая сверкающий сокрыла шлем,
Скажи, стучать ли в двери?

Туман я вижу. Царство смерти?
Там вдалеке безжизненное море,
На нем слепорожденный остров,
Царство смерти.
Я подхожу, я руки простираю,
В тебя навеки погружаюсь.

10
За днями дни бегут, во тьме скрываясь.
Душа тверда и холодна:
Ей юной, осень не страшна.
Нет больше жалоб: молча миру улыбаюсь.

Ужель подвластен горю ястреб в тучах?
Ужель мой дух пред ним упал?
Я горе гордо растоптал:
Ему не место на моих плечах могучих.

Но поздней ночью слышу: точат косы,
И над землею чей-то шаг скользит.
Там, в облаках, лицо стоит,
Последней мессы стон орган пустынь возносит.

пер. С. Городецкий

"Слово" IV, 91 (1991)

@темы: scandinavian, norsk, 20, г (rus)

---

[Lika_k]

Langston Hughes (1902 - 1967)
Minstrel Man
Because my mouth
Is wide with laughter
And my throat
Is deep with song,
You do not think
I suffer after
I have held my pain
So long?

Because my mouth
Is wide with laughter,
You do not hear
My inner cry?
Because my feet
Are gay with dancing,
You do not know
I die?

@темы: 20, h, english-american, harlem renaissance

---

[Lika_k]

Леон Фелипе (1884–1969)
Брат… С тобою твое добро —
лошадь, очаг, ружье.
Мой только древний голос земли,
все остальное — твое.
Ты оставляешь меня нагим
бродить по дорогам земным…
Но я оставляю тебя немым.
ты понимаешь?.. немым!
И как ты станешь седлать коня
и в поле точить косу
и как ты будешь сидеть у огня,
если песню я унесу?
Пер. А. Гелескула

@темы: espanol, ф, 20

---

[Lika_k]

Рамон дель Валье-Инклан
Больничный витраж
Сжимает хлороформ в тяжелых лапах
Мой мозг, и вопль неслышный рвет мне грудь.
Оранжерейную густую муть
Пропитывает йода желтый запах.

Вокруг — уву на кубистом полотне
Горячечно-дремотная разруха.
Зеленая назойливая муха,
Лоб просверлив насквозь, жужжит во мне.

Впиваясь в нервы, ледяная боль
Их пилит, как смычок безумной скрипки,
И тает звук в прозрачном си-бемоль.

В оранжерейной мгле челнок мой зыбкий
Меж сциллой и Харибдою ошибки
Плывет в неразличимую юдоль.
пер. М. Донского

@темы: espanol, 20, в, 19

---

[Lika_k]

Рамон дель Валье-Инклан
Витраж часов
Этот час — он час загадки:
Вечер свтел и текуч,
Но стрела летит из туч —
Голубь в ястребиной хватке.
Этот час — он час загадки!

Этот час — час голубка':
Взмах крыла в небесной шири,
Пауза в притихшем мире
Безмятежно-глубока.
Этот час — час голубка!

Этот час — под знаком змия:
С яблонь падают плоды,
Тщится бес из бороды
Вырвать волоски седые.
Этот час — под знаком змия!

Это — сумеречный час:
Свет мерцает на кладбищах,
Кучки богомолок нищих
Крестяться: "Избави нас..."
Это — сумеречный час!

Этот час — час юной девы:
Слезы и колода карт,
Веспер и душистый нард
И любовные напевы.
Этот час — час юной девы!

Этот час — он час совы:
Старец бодрствует над книгой,
Бродит знахарка с мотыгой —
Ищет колдовской травы.
Этот час — он час совы!

Этот час — он час лисы:
Струнный звон таит угрозу,
Сводня за кольцо и розу
Ищет чести и красы.
Этот час — он час лисы!

Этот час — он час скорбей:
Ветер жалобы разносит,
Ведьма висельника просит
Подарить веревку ей.
Это час — он час скорбей!

Этот час — он глух и слеп:
Филин в чаще жертву ищет,
На путях разбойник рыщет,
Сатана манит в вертеп.
Этот час — он глух и слеп!
пер. М. Донского

@темы: espanol, 20, в, 19

---

[Lika_k]

Рамон дель Валье-Инклан
Витраж странствия
Иззябшие чернеют тополя
На синеве небесного простора,
В туманной дымке речка и поля,
Вдали — две башни древнего собора.

Суровы, сухи лица у мужчин,
Черны у женщин лица от заботы.
Употребляет каждый селянин
Классических речений обороты.

Ключ пересох; жужжащим роем ос
Вокруг толпа; к реке с крутого склона
Ведет осла с мехами водонос.

Скромны девицы, как во время оно,
И щиплет щеки утренний мороз
Асторги, и Саморы, и Леона.
пер. М. Донского

@темы: espanol, 20, в, 19

---

[Lika_k]

Рамон дель Валье-Инклан
Витраж печали
Я встарь был пастырем небесных звезд,
Жил предвкушением апофеоза,
И смысл существования был прост,
Как лист аканфа, девушка и роза.

Плыл в мире плеск лазоревой волны
О золотой песок; в бездонном небе
Звенел пеан могуществу луны,
На чьем челе мы свой читаем жребий.

Лил Эпикур вино мне в жадный рот,
Сатиры в рощах для меня плясали,
Несли мне пастухи душистый мед.

Но дальние меня взманили дали,
Я услыхал призыв сирен, и вот —
Мне душу полонил недуг печали.
пер. М. Донского

@темы: espanol, 20, в, 19

---

[Lika_k]

Sylvia Plath
Sheep in Fog
The hills step off into whiteness.
People or stars
Regard me sadly, I disappoint them.

The train leaves a line of breath.
O slow
Horse the colour of rust,

Hooves, dolorous bells -
All morning the
Morning has been blackening,

A flower left out.
My bones hold a stillness, the far
Fields melt my heart.

They threaten
To let me through to a heaven
Starless and fatherless, a dark water.

@темы: p, 20, english-american, plath, sylvia

---

[Lika_k]

Edna St. Vincent Millay
Dirge without Music
I am not resigned to the shutting away of loving hearts in the
hard ground.
So it is, and so it will be, for so it has been, time out of mind:
Into the darkness they go, the wise and the lovely. Crowned
With lilies and with laurel they go; but I am not resigned.
Lovers and thinkers, into the earth with you.
Be one with the dull, the indiscriminate dust.
A fragment of what you felt, of what you knew,
A formula, a phrase remains, - but the rest is lost.
The answer quick and keen, the honest look, the laughter,
the love,-
They are gone. They have gone to feed the roses. Elegant
and curled
Is the blossom. Fragrant is the blossom. I know. But I do
not approve.
More precious was the light in your eyes than all roses in
the world.
Down, down, down into the darkness of the grave
Gently they go, the beautiful, the tender, the kind;
Quietly they go, the intelligent, the witty, the brave.
I know. But I do not approve. And I am not resigned.

@темы: m, 20, millay, edna st. vincent, english-american

---

[Lika_k]

W. H. Auden
1
Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.
Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message He Is Dead,
Put crêpe bows round the white necks of the public
doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.
He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last for ever: I was wrong.
The stars are not wanted now: put out every one;
Pack up the moon and dismantle the sun;
Pour away the ocean and sweep up the wood.
For nothing now can ever come to any good.

2
O the valley in the summer where I and my John
Beside the deep river would walk on and on
While the flowers at our feet and the birds up above
Argued so sweetly on reciprocal love,
And I leaned on his shoulder; 'O Johnny, let's play':
But he frowned like thunder and he went away.
O that Friday near Christmas as I well recall
When we went to the Charity Matinee Ball,
The floor was so smooth and the band was so loud
And Johnny so handsome I felt so proud;
'Squeeze me tighter, dear Johnny, let's dance till it's day':
But he frowned like thunder and he went away.
Shall I ever forget at the Grand Opera
When music poured out of each wonderful star?
Diamonds and pearls they hung dazzling down
Over each silver and golden silk gown;
'O John I'm in heaven,' I whispered to say:
But he frowned like thunder and he went away.
O but he was fair as a garden in flower,
As slender and tall as the great Eiffel Tower,
When the waltz throbbed out on the long promenade
O his eyes and his smile they went straight to my heart;
'O marry me, Johnny, I'll love and obey':
But he frowned like thunder and he went away.
O last night I dreamed of you, Johnny, my lover,
You'd the sun on one arm and the moon on the other,
The sea it was blue and the grass it was green,
Every star rattled a round tambourine;
Ten thousand miles deep in a pit there I lay:
But you frowned like thunder and you went away.

Benjamin Britten

1




2

Иосиф Бродский

Иосиф Бродский
Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.

Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах "Он мертв" над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики -- в перчатках черных пусть.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.

Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.

@темы: music, б, b, a, 20, youtube, auden, w.h., brodsy, joseph, english: anglo-american