[Lika_k]

Одиссеас Элитис
Я играл снегами Хелма
Чернел от загара на Лесбосе в рощах масличных
Светлую гальку швырял в Миртосское море
Зеленые волосы гор Этолийских в косы сплетал

О края меня напитавшие соками солнца
И лепестками луны
Сегодня мечтаю о вас
Глаза благодарным светом за вами следят

Глаза в прекрасной прогулке
Теченье ночей затевает в ваших глубинах
Гераклову роспись
Тот кто появится скажет: я исключаю из жизни
Молниеносный конечный удар
Тот кто появится с горстью свежего ветра
Розе велит без колючек родиться
И роза взрастет
Тот кто появится будет насчитывать сотню веков
Но останется молод
Молод словно ручья новорожденного голосок
За пределами дня
Молод словно росток нетронутой ветки
Он будет молод словно земля без морщин
Словно небо без мглы
Словно радость не порченная грехом.

Пер. Л.Якушевой

@темы: э, 20, helenike, elytis, odysseas

---

[Lika_k]

Бродский
Посвящение
Ни ты, читатель, ни ультрамарин
за шторой, ни коричневая мебель,
ни сдача с лучшей пачки балерин,
ни лампы хищно вывернутый стебель
— как уголь, данный шахтой на-гора,
и железнодорожное крушенье —
к тому, что у меня из-под пера
стремится, не имеет отношенья.
Ты для меня не существуешь; я
в глазах твоих — кириллица, названья...
Но сходство двух систем небытия
сильнее, чем двух форм существованья.
Листай меня поэтому — пока
не грянет текст полуночного гимна.
Ты — все или никто, и языка
безадресная искренность взаимна.
1987

@темы: б, 20, brodsy, joseph, russian

---

[Lika_k]

Бродский
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.
1957

@темы: б, 20, brodsy, joseph, russian

---

[Lika_k]

Friedrich Hölderlin
Mnemosyne, third version
The fruits are ripe, dipped in fire,
Cooked and sampled on earth. And there’s a law,
That things crawl off in the manner of snakes,
Prophetically, dreaming on the hills of heaven.
And there is much that needs to be retained,
Like a load of wood on the shoulders.
But the pathways are dangerous.
The captured elements and ancient laws of earth
Run astray like horses. There is a constant yearning
For all that is unconfined. But much needs
To be retained. And loyalty is required.
Yet we mustn’t look forwards or backwards.
We should let ourselves be cradled
As if on a boat rocking on a lake.

But what about things that we love?
We see sun shining on the ground, and the dry dust,
And at home the forests deep with shadows,
And smoke flowering from the rooftops,
Peacefully, near the ancient crowning towers.
These signs of daily life are good,
Even when by contrast something divine
Has injured the soul.
For snow sparkles on an alpine meadow,
Half-covered with green, signifying generosity
Of spirit in all situations, like flowers in May —
A wanderer walks up above on a high trail
And speaks irritably to a friend about a cross
He sees in the distance, set for someone
Who died on the path… what does it mean?

My Achilles
Died near a fig tree,
And Ajax lies in the caves of the sea
Near the streams of Skamandros —
Great Ajax died abroad
Following Salamis’ inflexible customs,
A rushing sound at his temples —
But Patroclus died in the King’s armor.
Many others died as well.
But Eleutherai, the city
Of Mnemosyne, once stood upon
Mount Kithaeron. Evening
Loosened her hair, after the god
Had removed his coat.
For the gods are displeased
If a person doesn’t compose
And spare himself.
But one has to do it,
And grief is soon gone.
(ca. 1799-1803)
Trans. James Mitchell.

@темы: english, antiquity, deutsche, h, 19, romanticism, mythology

---

[Lika_k]

Louis MacNeice
Round the Corner
Round the corner was always the sea. Our childhood
Tipping the sand from its shoes on return from holiday
Knew there was more where it came from, as there was more
Seaweed to pop and horizon to blink at. Later
Our calf loves yearned for union in solitude somewhere
Round that corner where Xenophon crusted with parasangs
Knew he was home, where Columbus feared he was not,
And the Bible said there would be no more of it. Round
That corner regardless there will be always a realm
Undercutting its banks with repeated pittance of spray,
The only anarchic democracy, where we are all vicarious
Citizens; which we remember as we remember a person
Whose wrists are springs to spring a trap or rock
A cradle; whom we remember when the sand falls out on the
carpet
Or the exiled shell complains or a wind from round the corner
Carries the smell of wrack or the taste of salt, or a wave
Touched to steel by the moon twists a gimlet in memory.
Round the corner is sooner or later the sea.

Луис Макнис
Там, за углом
Там, за углом - там всегда было море. И в детстве,
вернувшись с каникул, вытрясая песок из ботинок,
мы знали: там, откуда он взялся - его много больше - бесконечность песка,
водрослей и горизонтов, чтобы щуриться вдаль. И в щенячестве наших
любовей мы томились по слиянию двух одиночеств: где-то там
за углом, там, где Ксенофонт, запорошенный пылью, после всех переходов
знал - он добрался до дома, а Колумб - тот боялся: ему не доплыть,
в Откровении же у Иоанна сказано: этого больше не будет. Там
за углом, невзирая на все, - там всегда будет царство,
что врезает свои берега - долетевшими брызгами пенных валов, -
та республика одиночеств, где когда-то у нас было право
гражданства - мы помним ее, как запястья того, кто разжал нам капкан,
или качал колыбель, - этот образ всплывает, когда песок сыпется на ковер,
когда раковина плачет нам об изгнанье, когда ветер из-за угла
доносит запах водорослей и привкус соли, или волну
что тронута сталью луны и вгрызается в память, как бур.
Там за углом дожидается - море.

Пер. А.Нестерова

@темы: english, м, m, 20, english-british, english-british-irish

---

[Lika_k]

Mark Strand
Orpheus Alone
It was an adventure much could be made of: a walk
On the shores of the darkest known river,
Among the hooded, shoving crowds, by steaming rocks
And rows of ruined huts half buried in the muck;
Then to the great court with its marble yard
Whose emptiness gave him the creeps, and to sit there
In the sunken silence of the place and speak
Of what he had lost, what he still possessed of his loss,
And, then, pulling out all the stops, describing her eyes,
Her forehead where the golden light of evening spread,
The curve of her neck, the slope of her shoulders, everything
Down to her thighs and calves, letting the words come,
As if lifted from sleep, to drift upstream,
Against the water's will, where all the condemned
And pointless labor, stunned by his voice's cadence,
Would come to a halt, and even the crazed, disheveled
Furies, for the first time, would weep, and the soot-filled
Air would clear just enough for her, the lost bride,
To step through the image of herself and be seen in the light.
As everyone knows, this was the first great poem,
Which was followed by days of sitting around
In the houses of friends, with his head back, his eyes
Closed, trying to will her return, but finding
Only himself, again and again, trapped
In the chill of his loss, and, finally,
Without a word, taking off to wander the hills
Outside of town, where he stayed until he had shaken
The image of love and put in its place the world
As he wished it would be, urging its shape and measure
Into speech of such newness that the world was swayed,
And trees suddenly appeared in the bare place
Where he spoke and lifted their limbs and swept
The tender grass with the gowns of their shade,
And stones, weightless for once, came and set themselves there,
And small animals lay in the miraculous fields of grain
And aisles of corn, and slept. The voice of light
Had come forth from the body of fire, and each thing
Rose from its depths and shone as it never had.
And that was the second great poem,
Which no one recalls anymore. The third and greatest
Came into the world as the world, out of the unsayable,
Invisible source of all longing to be; it came
As things come that will perish, to be seen or heard
Awhile, like the coating of frost or the movement
Of wind, and then no more; it came in the middle of sleep
Like a door to the infinite, and, circled by flame,
Came again at the moment of waking, and, sometimes,
Remote and small, it came as a vision with trees
By a weaving stream, brushing the bank
With their violet shade, with somebody’s limbs
Scattered among the matted, mildewed leaves nearby,
With his severed head rolling under the waves,
Breaking the shifting columns of light into a swirl
Of slivers and flecks; it came in a language
Untouched by pity, in lines, lavish and dark,
Where death is reborn and sent into the world as a gift,
So the future, with no voice of its own, nor hope
Of ever becoming more than it will be, might mourn.
(from "The Continuous Life: Poems", 1990)

@темы: s, 20, english-american, strand, mark

---

[Lika_k]

Михаил Кузмин
По веселому морю летит пароход,
Облака расступились, что мартовский лед,
И зеленая влага поката.
Кирпичом поначищены ручки кают,
И матросы все в белом сидят и поют,
И будить мне не хочется брата.
Ничего не осталось от прожитых дней...
Вижу: к морю купаться ведут лошадей,
Но не знаю заливу названья.
У конюших бока золотые, как рай,
И, играя, кричат пароходу: «Прощай!»
Да и я не скажу «до свиданья».
Не у чайки ли спросишь: «Летишь ты зачем?»
Скоро люди двухлетками станут совсем,
Заводною заскачет лошадка.
Ветер, ветер, летящий, плавучий простор,
Раздувает у брата упрямый вихор,—
И в душе моей пусто и сладко.
(из "Панорамы с выносками")

@темы: 20, к (rus), russian

---

[Lika_k]

Mark Strand (1934- )
The Coming of Light
Even this late it happens:
the coming of love, the coming of light.
You wake and the candles are lit as if by themselves,
stars gather, dreams pour into your pillows,
sending up warm bouquets of air.
Even this late the bones of the body shine
and tomorrow’s dust flares into breath.

@темы: s, 20, english-american, strand, mark

---

[Lika_k]

Марк Стрэнд
Я вхожу в то немногое
что кажется
светом

мизерным для слепоты
ничтожным для прозрения
перед грядущим

все же я вижу
воду
одичавший корабль
мужчину напротив

неизвестного моему взгляду

это иной край
то немногое что кажется светом
забрасывает невод
над пустотой

и грядущее
поначалу заглядывает
сюда

в это зеркало
из уснувшей боли
в эту страну
из минувших судеб

Пер. А.Вейцмана

@темы: 20, english-american, strand, mark, с (rus)

---

[Lika_k]

Геннадий Алексеев
О, дурочка жизнь! Как она старается мне понравиться.
Она катает меня на реактивных самолетах.
Она водит меня на концерты органной музыки.
Она поит меня цейлонским чаем
И на каждом шагу подсовывает мне красивых женщин –
Пусть мол полюбуется!
О, дурочка жизнь! Она думает, что я совсем не люблю ее,
И живу из вежливости.

@темы: 20, а (rus), russian

---

[Lika_k]

Philip Larkin
An Arundel Tomb
Side by side, their faces blurred,
The earl and countess lie in stone,
Their proper habits vaguely shown
As jointed armour, stiffened pleat,
And that faint hint of the absurd -
The little dogs under their feet.

Such plainness of the pre-baroque
Hardly involves the eye, until
It meets his left-hand gauntlet, still
Clasped empty in the other; and
One sees, with a sharp tender shock,
His hand withdrawn, holding her hand.

They would not think to lie so long.
Such faithfulness in effigy
Was just a detail friends would see:
A sculptor’s sweet commissioned grace
Thrown off in helping to prolong
The Latin names around the base.

They would no guess how early in
Their supine stationary voyage
The air would change to soundless damage,
Turn the old tenantry away;
How soon succeeding eyes begin
To look, not read. Rigidly they

Persisted, linked, through lengths and breadths
Of time. Snow fell, undated. Light
Each summer thronged the grass. A bright
Litter of birdcalls strewed the same
Bone-littered ground. And up the paths
The endless altered people came,

Washing at their identity.
Now, helpless in the hollow of
An unarmorial age, a trough
Of smoke in slow suspended skeins
Above their scrap of history,
Only an attitude remains:

Time has transfigures them into
Untruth. The stone fidelity
They hardly meant has come to be
Their final blazon, and to prove
Our almost-instinct almost true:
What will survive of us is love.

Arundel Tomb
Links + 1 + 1

@темы: links, 20, english-british, larkin, philip, l

---

[Lika_k]

Wallace Stevens
Of Mere Being
The palm at the end of the mind,
Beyond the last thought, rises
In the bronze distance.

A gold-feathered bird
Sings in the palm, without human meaning,
Without human feeling, a foreign song.

You know then that it is not the reason
That makes us happy or unhappy.
The bird sings. Its feathers shine.

The palm stands on the edge of space.
The wind moves slowly in the branches.
The bird’s fire-fangled feathers dangle down.

Уоллес Стивенс
Просто быть
Там, за пределами разума,
За последней мыслью, в бронзовом зареве
Высится пальма,

Золотая птица на ветке
Поет песню, и в песне той
Нет ничего человеческого.

И тогда понимаешь, что вовсе не разум
Делает нас счастливыми или несчастными.
Птица поет. Перья ее сияют.

Пальма высится на краю пространства.
Ветер медленно гуляет среди листьев.
Огненно-яркие перья птицы тихо колышутся.

Пер. В.Ермолаева

О сущем и вещем
Пальма на самом краю сознанья,
Там, где кончается мысль, возносит
В воздух — свои узоры из бронзы.

пер. Гр. Кружкова

Птица с золотым опереньем
Поет на пальме песню без смысла
Песню без смысла и без выраженья.

Чтобы мы знали: не от рассудка
Зависит счастье или несчастье.
Птица поет. Перья сияют.

Пальма стоит на краю пространства.
Ветер в листве еле струится.
Птицыны перья, вспылав, плавно гаснут.
пер. Гр. Кружкова

@темы: s, links, 20, english-american, stevens, wallace, kruzhkov, grigory, к (rus), с (rus)

---

[Lika_k]

Цветаева
Час обнажающихся верховий,
Час, когда в души глядишь — как в очи.
Это — разверстые шлюзы крови!
Это — разверстые шлюзы ночи!

Хлынула кровь, наподобье ночи
Хлынула кровь, — наподобье крови
Хлынула ночь! (Слуховых верховий
Час: когда в уши нам мир — как в очи!)

Зримости сдёрнутая завеса!
Времени явственное затишье!
Час, когда ухо разъяв, как веко,
Больше не весим, не дышим: слышим.

Мир обернулся сплошной ушною
Раковиною: сосущей звуки
Раковиною, — сплошной душою!..
(Час, когда в души идёшь — как в руки!)

@темы: ц, 20, russian

---

[Lika_k]

Pablo Neruda
Keeping Quiet
Now we will count to twelve
and we will all keep still.

For once on the face of the earth,
let's not speak in any language;
let's stop for one second,
and not move our arms so much.

It would be an exotic moment
without rush, without engines;
we would all be together
in a sudden strangeness.

Fisherman in the cold sea
would not harm whales
and the man gathering salt
would look at his hurt hands.

Those who prepare green wars,
wars with gas, wars with fire,
victories with no survivors,
would put on clean clothes
and walk about with their brothers
in the shade, doing nothing.

What I want should not be confused
with total inactivity.
Life is what it is about;
I want no truck with death.

If we were not so single-minded
about keeping our lives moving,
and for once could do nothing,
perhaps a huge silence
might interrupt this sadness
of never understanding ourselves
and of threatening ourselves with death.
Perhaps the earth can teach us
as when everything seems dead
and later proves to be alive.

Now I'll count up to twelve
and you keep quiet and I will go.
(from "Extravagaria", 1974)

transl. by Alastair Reid

@темы: n, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Карлос Друммонд де Андраде
Наше время
Это время разъединенья, время
расчлененного человека.
Напрасно листаем тома,
странствуем и придаем себе лоск.
Час вожделенный крошится на мостовую.
Люди требуют мяса. Тепла. Ботинок.
Мало одних законов. Лилии не родятся
из законов. Мне имя — толпа.
Я расписываюсь на камне.
Исследую факты, но тебя не встречаю.
Где скрываешься, время, зыбкий синтез, залог
всех моих снов, спящий свет на веранде,
скрупулезная мелочь ссуды?
Ни один шепоток не взберется
ко мне на плечо — поведать
о городе целых людей.
Молчу, ожидаю, загадываю.
Вещи, возможно, становятся лучше.
И какая в них сила, в вещах!
Но я-то не вещь, и я восстаю.
Ищут русло во мне слова,
хриплые, жесткие,
гневные и упругие.
Но столько дней пролежали они под спудом,
что взрываются черев силу и почти потеряли смысл.

Пер. М. Самаева

@темы: 20, latinoamericano, а (rus)

---

[Lika_k]

Рибейро Коуто
Элегия
Чего он хочет,
студеный ветер?
Он то и дело
стучится в двери,
моля: — Открой!
Мне страшен ветер
ненастной ночи,
поры холодной,
что пахнет морем
пустынных пляжей.
В его надрывной
мольбе мне слышно
стенанье мертвых,
идущих к людям,
чтоб обогреться.
Я тоже ветром
однажды стану,
к твоим дверям
с мольбой приникну.
Но я приду
не зимним ветром
ненастной ночи,
поры холодной.
Весенним ветром
к тебе приду я
и губ твоих
коснусь, лаская
дыханьем листьев,
цветов, уснувших
в ночной теплыни.
И ты услышишь
мой голос: — Помни!..

Пер. М. Самаева

@темы: 20, latinoamericano, к (rus)

---

[Lika_k]

Пабло Неруда
Я люблю тебя здесь,
Где в темных соснах запутался ветер,
Где мерцает луна над волной бродячей
И тянутся дни, похожие друг на друга.
Танцуют в тумане неясные тени.
Чайка горит серебром на фоне заката.
И парус порой. И высокие-высокие звезды.
Черный крест корабля.
Одинокий,
Прихожу на заре и даже в душе своей чувствую влажность.
Шумит и снова шумит далекое море.
Это гавань.
Здесь я люблю тебя.
Здесь я люблю тебя, и напрасно тебя горизонт скрывает.
Я люблю тебя даже среди этого холода.
Порою плывут поцелуи мои на тяжелых больших кораблях.
Корабли эти рвутся туда, куда им вовек не доплыть.
Мне кажется, я так же забыт, как этот проржавленный якорь.
Как печалей причал. К нему пришвартован лишь вечер.
Как устала моя бесполезно голодная жизнь!
Нет у меня того, что люблю я. Ты так далеко.
С горечью вижу, как лениво спускаются сумерки.
Но тут надвигается ночь и петь для меня начинает.
Луна заставляет кружиться и сны и мечты.
На меня твоими глазами смотрят огромные звезды.
Я люблю тебя — и поэтому темные сосны
Поют на ветру твое имя бубенцами иголок.

Пер. М. Ваксмахера

@темы: н, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Лионель Рей (1935- )
...пустыни условностей не так безжалостны: открой для песен чужих
Офелия есть только ты чья тень не сломит нас
и губы незримая столь слабая топор и палачи конечно датские
есть лампа чтобы наши ночи записывались вы не знаете?
говорил Юнг лишь по какому календарю живут наши сады лишенные
цветов мы наши муки претворим в невредимую птицу
(я не знаю зачем приходит врач ведь это только спазм ему ты
скажешь никогда на заре не было столько крыс выходя из гнезда
прекрасны как тайны не ведая счета времен)
и трепет пальцев продолжает мысль неуловимую часы вы нарисуете
портрет моими поцелуями "она явилась не зная наших преград и хаос
на запястье" недостижимая для наших желаний в этом мире страстей
у меня слово Реальность невыразимое слово музыка для
вереницы зеркал где отразится сердце и очевидность крови глаза
тревожные впиваются в легенду для дюжины тростинок под светом
звезд...

Пер. Н. Стрижевской

@темы: francaise, 20, р (rus)

---

[Lika_k]

Анна Ахматова
В том доме было очень страшно жить,
И ни камина свет патриархальный,
Ни колыбелька моего ребенка,
Ни то, что оба молоды мы были
И замыслов исполнены,
... и удача
От нашего порога ни на шаг
За все семь лет не смела отойти, —
Не уменьшало это чувство страха.
И я над ним смеяться научилась
И оставляла капельку вина
И крошки хлеба для того, кто ночью
Собакою царапался у двери
Иль в низкое заглядывал окошко,
В то время как мы, за полночь, старались
Не видеть, что творится в зазеркалье,
Под чьими тяжеленными шагами
Стонали темной лестницы ступени,
Как о пощаде жалостно моля.
И говорил ты, странно улыбаясь:
«Кого они по лестнице несут?»
Теперь ты там, где знают всё, скажи:
Что в этом доме жило кроме нас?
1921 Царское Село
2 августа 1940
("Северные элегии")

Написано под впечатлением "Орля" Мопассана

@темы: francaise, 20, 19, а (rus), akhmatova, anna, russian

---

[Lika_k]

Эллис (Лев Львович Кобылинский)
Мертвый сад
chanson d'hiver
Не потупляй в испуге взоры,
нас Мертвый Сад зовет, пока
из-за тяжелой, черной шторы
грозит нам мертвая рука.

Горят на люстре сталактиты,
как иней — тюль, меха — как снег;
и наши взоры строго слиты
в предчувствии холодных нег.

Потух камин, чуть пепел тлеет,
оборван яркий плющ огня,
так что ж?.. Кто призывал меня,
пусть холодно благоговеет!

Еще на улицах движенье.
полозьев визг и стук копыт,—
здесь с тишиной изнеможенья
забвенья шепот мерный слит!

Соединим покорно руки!
Забудем все! Туда! Вперед!
Зовут нас гаснущие звуки,
нас Мертвый Сад к себе зовет!

В окне холодном и хрустальном.
в игре слепого фонаря
возник он призраком печальным,
погас, как мертвая заря.

И мы скользим стезею бледной,
вдали растет за рядом ряд
и тает позади бесследно
деревьев строй, как ряд аркад!

И мы, как дети, суеверны,
и как нам сладок каждый шаг,
и как твои шаги неверны
в твоих хрустальных башмачках!

Но ни одной звезды над нами,
и если взглянем мы назад,
два сердца изойдут слезами.
и вдруг растает Мертвый Сад!

@темы: э, 20, 19, symbolism, к (rus), russian