[Lika_k]

Иоланда Бедрегаль
Жажда
Ни водой,
Ни вином,
Ни кровью
Мою жажду не утолить.
Я хочу и того, что было,
И того, чего не могло быть,
И того, что могло случиться.
Но не будет, как ты не жди.
И того, что не повторится,
И того, что еще впереди.
Я вечности жажду
в стеклянном бокале
мгновения.

Пер. В. Столбова

@темы: б, 20, latinoamericano

---

[Lika_k]

Jean Cocteau
Le Chat
À Vera Sergine
Un air de douceur feinte éternellement rôde
Dans son oeil de cristal, d’onyx et d’émeraude.

Couché, de temps en temps sa patte s’arrondit,
Et le ronronnement qu’il fait entendre dit
Le douloureux soupçon de son âme inquiète.

Il s’étire, ferme les yeux, tourne la tête,
Miaule, avec un rayon joue, ou bien encor, prompt,
Se lève, les moustaches droites, le dos rond,

Puis tout à coup, assis, se met, lent et morose,
A lécher son dos noir avec sa langue rose.

Кокто
Кот
Вере Сержин
Дух мнимой ласковости теплится под спудом
Его хрустальных глаз, горящих изумрудом.
Лежит и, кажется, забыл про все вокруг,
Мурлыкает во сне, и этот тихий звук
Все больше выдает невнятную тревогу.
И вот потягивается и понемногу
Примеривается, как поиграть с лучом.
Потом встает, спина дугой, усы торчком,
И вдруг, усевшись, умывается, проворный,
И розовый язык скользит по шерстке черной.
(пер. М. Яснова)

@темы: c, francaise, 20, pittura, cocteau

---

[Lika_k]

Франк Венай
Лицо женщины
Если я люблю тебя недостаточно нежно, это, может быть,
потому, что наши дни сотканы из лжи и ненависти, а я безору-
жен. Я притворюсь сильным, а из зеркал на меня смотрит
ребенок, и мне становится так холодно, что я готов молиться;
я тороплю свою жизнь, я подгоняю часы, но мне хочется раз-
рыдаться,
безутешно - как итальянская мать на экране-
хочется разрыдаться, глядя на твои детские плечи, опущенные
от усталости - ежедневной гостьи наших вечеров. Но за
каждую твою слезинку воздастся сторицей, и пока я могу
любить тебя, и пока твоя грудь поднимается под моей рукой,
мы побеждаем ночь, и я отгораживаюсь от одиночества завесой
кромешного наслаждения.

Пер. Н. Стрижевской

@темы: francaise, 20, в

---

[Lika_k]

Хуан Кунья
Двадцатилетье вчера миновало,
как перебрался я в дом городской.
Взял я с собою — богач небывалый —
птиц моих чутких, как лес над рекой.
И, трепетавших, одну за одной
выпустил их на пороге подвала.
Взмыли — и небо с тех пор пустовало.
Вот и теперь ни крыла надо мной.
Двадцатилетье. И столько в нем горя.
Столько тоски. День за днем нарастая,
душит она, и дышать тяжело…
Что с вами стало, родные нагорья?
Где же ты, где ты теперь, моя стая?
Было мне двадцать. И двадцать прошло.

Пер. А. Гелескула

@темы: 20, latinoamericano, к (rus)

---

[Lika_k]

Хуана де Ибарбуру
Последняя смерть
Сегодня я покончила со смертью,
с которой столько нянчилась доныне:
со смертью из романса и легенды,
со смертью в кадре черно-белой ленты,
со смертью зрелищем и ослепленьем…
Прощай, манящая загадка-смерть!
Прощай и ты, смерть отроческих лет,
смерть в непорочных ангельских одеждах
среди гелиотропов и рыданий —
не в духе времени такая смерть!
И ты, далекая, из детской сказки,
из мира снов улыбчивого детства,
где локон золотой, ларец заветный,
корабль волшебный, белоснежный лебедь…
Теперь я знаю: смерть — безгласная, слепая,
бесцветная, безликая — другая,
всему живому чуждая, она —
смерть для земной надежды. Смерть.
Смерть бесконечная,
без ада и небес,
все отнимающая без возврата,
смерть — тайна, в окруженье вечных стен.
Вот что такое смерть.

Перевод И. Чежеговой

@темы: 20, в, latinoamericano

---

[Lika_k]

Хуан Кунья
Путевые напевы
Если в путь я вышел поздно,
если мрак замкнул окрестность,
пусть не кажется мне грозной
этой ночи неизвестность.
Бил родник, и до рассвета
темная капель звучала.
Я готов поклясться — это
кровь в висках моих стучала.
Тишь. Доносится до слуха
чья-то песня путевая
и смолкает. Ветер глухо
плачет, сосны обнимая!
И вода в своем паденье
час за часом с той же силой,
пробиваясь сквозь забвенье,
точит камень над могилой.

Пер. В. Резниченко

@темы: 20, latinoamericano, к (rus)

---

[Lika_k]

Хуана де Ибарбуру
Мятежница
На челн я твой взойду мятежницей, Харон,
пусть тени остальных неслышно точат слезы
иль тихо молятся, боясь, чтоб чей-то стон
не породил в глазах твоих немой угрозы.
Разбудит мертвый челн мой дух живой и дикий:
как жаворонок в нем я буду плыть и петь,
рассыплю, как фонарь, я голубые блики
и воды мрачные заставлю просветлеть.
Да, я мятежницей взойду на челн Харона:
слезинки не пролью и не издам ни стона,
как ни бесись, старик, мой гордый нрав кляня,
нет, не принудишь ты меня к повиновенью,
с челна я не сойду сама покорной тенью,
как варвар — пленницу, ты вынесешь меня.
Перевод И. Чежеговой

@темы: 20, latinoamericano, и/й

---

[Lika_k]

Гийом Аполлинер
Баллада
Для госпожи весь мир померк
Велеть ворота запереть
И вторник минул и четверг
Жонглеры больше не поют
Жонглеры страшен ваш приют

Им подают на серебре
Но трем жонглерам не до блюд
Уйти бы завтра на заре
Да всюду в замке сторожа
Лежит в постели госпожа

Пер. А. Гелескула

@темы: francaise, 20, 19, а (rus)

---

[Lika_k]

Philippe Soupault (1897–1990)
Au galop


Филипп Супо
Галопом
Галопом галопом на белой лошадке
при этом ни хлыст не забудь ни перчатки
галопом дружок на рассвете лети
увидишь прекрасный дворец на пути

К дворцу ты подъедешь тропинкой лесною
укрытой осенней обычной листвою
и мимо и мимо листвою шурша
совсем не для всех эта жизнь хороша

(пер. М.Яснова)

@темы: s, francaise, 20, surrealism

---

[Lika_k]

Елена Матусовская
Он умер во сне. Такой смерти можно позавидовать…
Из разговора

Я не желаю умереть во сне,
или в наркозе, или без сознанья.
Уйти, как провалиться в душный снег, –
без памяти, без голоса, без знака.

Не надо мне поблажки забытья,
ни снисхождения, ни облегченья.
Не скрою – я всегда страшусь мученья,
но более – страшусь незнанья я.

Дай, господи, мне мужество посметь,
дай страшную, трагическую радость, –
зови, как хочешь – карой иль наградой, –
в сознаньи полном честно встретить смерть.

Я не хочу лететь в конце пути,
словно слепец, не видящий ступеней,
смешно и жалко. Только постепенно,
уверенно хочу по ним сойти.

Хочу узнать, кто производит вычет
меня из мира. Что там – тьма иль свет,
хочу следить все грани, все различья
меж тем, что было жизнь, и тем, что будет смерть.

И, может быть, в минуты расставанья,
в слабеющем дыханьи бытия –
и цель, и боль, и смысл существованья
с последним вздохом распознаю я.

@темы: м, links, 20, russian

---

[Lika_k]

Джо Шапкотт
Носорог
Что делать мне с носорогом,
который внутри поселился?
Дам ему свежего сена,

шершавую шкуру до блеска
натру ему
маслом миндальным

два потемневших рога
отполирую
воском,

потру загрубевшие пятки
в тазике с розовой пеной,
а после скажу ему:

можешь идти к самой грязной
луже в моей душе,
и валяться, валяться, валяться.

Пер. с английского А.Щетининой

@темы: 20, english-british, ш/щ

---

[Lika_k]

Mark Strand
from “XVI” in Dark Harbor: A Poem
It is true, as someone has said, that in
A world without heaven all is farewell.
Whether you wave your hand or not,

It is farewell, and if no tears come to your eyes
It is still farewell, and if you pretend not to notice,
Hating what passes, it is still farewell.

Farewell no matter what. And the palms as they lean
Over the green, bright lagoon, and the pelicans
Diving, and the glistening bodies of bathers resting,

Are stages in an ultimate stillness, and the movement
Of sand, and of wind, and the secret moves of the body
Are part of the same, a simplicity that turns being

Into an occasion for mourning, or into an occasion
Worth celebrating, for what else does one do,
Feeling the weight of the pelicans’ wings,

The density of the palms’ shadows, the cells that darken
The backs of bathers? These are beyond the distortions
Of chance, beyond the evasions of music. The end

Is enacted again and again. And we feel it
In the temptations of sleep, in the moon’s ripening,
In the wine as it waits in the glass.

@темы: s, 20, english-american, strand, mark

---

[Lika_k]

Фернандо Пессоа
О солнце будней унылых,
Впотьмах забрезжи скорей,
И если душу не в силах,
Хотя бы руки согрей.

Пускай бы в этих ладонях
Душа свой холод могла
Укрыть от рук посторонних,
Вернув подобье тепла.

И если боль - до могилы
И мы должны ее длить,
Даруй нам, господи, силы
Ни с кем ее не делить.

Пер. А. Гелескул

@темы: portuguese, 20, pessoa, fernando, п

---

[Lika_k]

Пабло Неруда
Осенняя бабочка
Кружится бабочка на солнце,
вся загораясь временами.
Листа коснется, застывая,
частица пламени живая —
и лист колышет это пламя.
Мне говорили: — Ты не болен.
Все это бред. Тебе приснилось.
Я тоже что-то говорил им.
И лето жатвою сменилось.
Печальных рук сухие кисти
на горизонт роняет Осень.
И сердце сбрасывает листья.
Мне говорили: — Ты не болен.
Все это бред. Тебе приснилось.
И время хлеба миновало.
И снова небо
прояснилось.
Все на земле, друзья, проходит.
Все покидает и минует.
И та рука, что нас водила,
нас покидает и минует.
И те цветы, что мы срываем.
И губы той, что нас целует.
Вода, и тень, и звон стакана.
Все покидает и минует.
И время хлеба миновало.
И снова небо
прояснилось.
А солнце лижет мои руки
и говорит: — Тебе приснилось.
И ты не болен. Это бредни.
Взлетает бабочка и чертит
круг огнецветный
и последний.

Пер. А. Гелескула

@темы: н, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Wallace Stevens
The Poem That Took The Place Of A Mountain
There it was, word for word,
The poem that took the place of a mountain.

He breathed its oxygen,
Even when the book lay turned in the dust of his table.

It reminded him how he had needed
A place to go to in his own direction,

How he had recomposed the pines,
Shifted the rocks and picked his way among clouds,

For the outlook that would be right,
Where he would be complete in an unexplained completion:

The exact rock where his inexactness
Would discover, at last, the view toward which they had edged,

Where he could lie and, gazing down at the sea,
Recognize his unique and solitary home.

Уоллес Стивенс
Поэма, ставшая домом
И, поставив точку, он понял,
Что теперь у него есть гора,
И воздух, которым можно дышать,
И собственная дорога.
Он выстроил пространство, в котором
Все было на своих местах:
И слова, и сосны, и облака,
И совершенная даль, прощающая несовершенство.
Книга обложкой вверх пылилась у него на столе —
И, вечно ошибающийся, он безошибочно вышел
К скале, повисшей над морем,
И, вскарабкавшись на нее, лег,
С изумлением чувствуя, что он дома,
У себя дома.

Пер. В. Британишского

@темы: s, 20, english-american, stevens, wallace, с (rus)

---

[Lika_k]

Gabriela Mistral
La otra
Una en mí maté:
yo no la amaba.

Era la flor llameando
del cactus de montaña;
era aridez y fuego;
nunca se refrescaba.

Piedra y cielo tenía
a pies y a espadas
y no bajaba nunca
a buscar «ojos de agua».

Donde hacía su siesta,
las hierbas se enroscaban
de aliento de su boca
y brasa de su cara.

En rápidas resinas
se endurecía su habla,
por no caer en linda
presa soltada.

Doblarse no sabía
la planta de montaña,
y al costado de ella,
yo me doblaba...

La dejé que muriese,
robándole mi entraña.
Se acabó como el águila
que no es alimentada.

Sosegó el aletazo,
se dobló, lacia,
y me cayó a la mano
su pavesa acabada...

Por ella todavía
me gimen sus hermanas,
y las gredas de fuego
al pasar me desgarran.

Cruzando yo les digo:
?Buscad por las quebradas
y haced con las arcillas
otra águila abrasada.

Si no podéis, entonces,
¡ay!, olvidadla.
Yo la maté. ¡Vosotras
también matadla!

Lee todo en: La otra - Poemas de Gabriela Mistral www.poemas-del-alma.com/la-otra.htm#ixzz3n8d4Mf...


Габриэла Мистраль
Другая
Ее в себе я убила:
ведь я ее не любила.
Была она — кактус в горах,
цветущий пламенем алым;
была лишь огонь и сухость;
что значит свежесть, не знала.
Камень и небо лежали
в ногах у нее, за спиною;
она никогда не склонялась
к глазам воды за водою.
Там, где она отдыхала,
травы вокруг поникали, —
так жарко было дыханье,
так щеки ее пылали.
Смолою быстро твердела
ее речь в любую погоду,
чтоб только другим не казаться
отпущенной на свободу.
Цветок, на горах растущий,
сгибаться она не умела,
и рядом с ней приходилось
сгибаться мне то и дело…
На смерть ее обрекла я,
украв у нее мою сущность.
Она умерла орлицей,
лишенной пищи насущной.
Сложила крылья, согнулась,
слабея внезапно и быстро,
и на руку мне упали
уже погасшие искры.
Но сестры мои и поныне
все стонут по ней и скучают,
и пепел огня былого
они у меня вырывают.
А я, проходя, говорю им:
— В ущелья вам надо спуститься
и сделать из глины другую,
пылающую орлицу.
А если не можете, — значит,
и сердце помнить не может.
Ее в себе я убила.
Убейте вы ее тоже!

Пер. О. Савича

@темы: м, m, 20, latinoamericano, mistral, gabriela

---

[Lika_k]

Габриэла Мистраль
Песни Сольвейг
1
В объятия дорог заключена,
Сладка земля, как губы человечьи.
И при тебе такой была она,
Любовь моя, я жду с тобою встречи!
Гляжу, как мчится времени река,
На водопад судьбы гляжу в тревоге
И жду, что ты придешь издалека, —
Всю землю опоясали дороги.
Тобою, как вином, живет душа.
Изранена тобой, но не убита,
Я вдаль зрачки вонзаю, не дыша:
Ах, вся земля дорогами обвита!
Меня в твоих объятьях видел бог.
Когда умру, что я отвечу богу,
Коль спросит, где ты задержаться мог
И почему забыл ко мне дорогу?
В долине заступа угрюмый стук,
И приближаюсь я к своей могиле,
И все-таки я жду тебя, мой друг,
Не зря дороги землю всю обвили!

2
Горный склон на своем пути
Сосны тенью покрыли синей.
Отдыхает на чьей груди
Тот, кого я люблю поныне?
По оврагу ручей течет,
К водопою спешат ягнята.
К чьим устам приникает тот,
Кто к моим приникал когда-то?
Ветер клены треплет, шутя,
И, смеясь, к земле пригибает,
Но как плачущее дитя,
Он к моей груди припадает.
Жду тебя уже тридцать лет
У дверей на своем пороге.
Снег идет, а тебя все нет,
Снег ложится на все дороги.
3
Закрыто небо тучей, стонут сосны, —
По-человечьи ветер бьет тревогу,
Земля накрыта тучей снегоносной, —
О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу!
Густая тьма. Какая ночь скупая, —
Хотя б к скитальцам жалости немного!
Глаза мои загубит ночь слепая, —
О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу!
А хлопья снега все крупней и гуще, —
Кто к заплутавшим выйдет на подмогу?
Снег погасил уже костры пастушьи…
О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу!

Пер. Инны Лиснянской

@темы: м, 20, latinoamericano, mistral, gabriela

---

[Lika_k]

Re Enzo di Svevia (1220-1272)
Tempo vene che sale a chi discende,
e tempo è da parlare e da tacire,
e tempo da ascoltare a chi imprende,
tempo da molte cose provedire;
e tempo è da vengiare a chi offende,
e tempo da minaze non temire,
e tempo è da ubidir a chi riprende,
tempo è da infingere di non vedire.
Però lo tengo saggio e canoscente
quello che fa suoi fatti con ragione,
e co lo tempo si sa comportare,
e mettesi in piacere de la gente,
che non si trovi nessuna cagione
che lo suo fatto possa biasimare.

Энцо фон Гогенштауфен, король Сардинии
Есть время пасть и ввысь подняться снова,
И время разговора и немоты,
И время слушать тех, чье мудро слово,
И время накопленья и заботы;

Есть время мстить обидчику сурово,
И время смелым быть, коль видишь зло ты,
И время уступить нападкам злого,
И время скрытой от других работы.

Поэтому, считать я мудрым буду
Того, кто умно действует и чинно,
Со временем всегда в согласье прочном,

Чье обхождение по нраву люду,
И никогда не сыщется причина,
Чтоб действие его сочли порочным
пер. Шломо Крол (sentjao)

Orazio Toschi, Re Enzo, 1912.


Enzo of Sardinia

@темы: italian, э, art, history, t, e, middle ages, links, 20, pittura, к (rus), krol, shlomo (sentjao), 13

---

[Lika_k]

Висенте Уидобро
Высоколёнок
Песнь пятая (Фрагмент)
Здесь шелестит
как раскрытая в классе грамматика
дикое поле
темней чем душевная смута
полное влажных сапфиров
упавших с ладони лунатика
полное облачных плачей
бредовых как сон лилипута
поле где ливни
подобны цветам небывалым
которые чайка срывает
скользя над лазоревым валом.
Ненаселенное поле
и населить его надо
голосами сошедшими с неба
и зернами взглядов
смычками играющих радуг
грозой с ее музыкой медной
и топотом стад
перепуганных новой кометой
Ты знаешь волшебный родник посреди медуницы
где вновь оживают погибшие встарь мореходы?
Ты знаешь цветок именуемый вздохом черницы
который ушел лепестками в подземные воды?
Тебе не встречался ребенок
поющий во мраке
ребенок печальноголосый
который прильнул к безутешной собаке
и смотрит в зеркальные слезы?
Скажи не сквозят в поднебесье
видения радуг
чудовищно старых
отцветших еще при Рамзесе?
Цветы от испуга меняются в красках
В предчувствии божьей кары
выбрасываются звезды с балконов на тротуары
Лишь море лениво влезает на дамбы
уютно ложится и спит на пороге столярной
Мудрое море еще со времен Адама
верить привыкло только звезде Полярной
Еще ни один из кормчих не встретил морскую розу
на долю которой вся память веков досталась
которая ждать устала
которая жить устала
и в каждом своем изгибе таит усталость
Я знаю цветок рожденный от дочерей Нерея[281]
в тот час долгожданный
когда засыпают недра
на дне начинает смеркаться
вода вечереет
и слышно как волны хрустят
под ногами ветра
У ветра пчелиный голос девушки бледной
девушки бледной словно ее надгробье
которую я любил в той дали заветной
где юность моя бродила в матросской робе
где юность моя в надежде достигнуть неба
бросалась от риска к риску
от дали к дали
Тогда-то и видел я розу
которой вы не видали
Помнишь как гнали волны мертвого альбатроса
с дальних архипелагов к нашему изголовью?
Знаешь как сердце с сердцем
сводит кольцо гипноза
звезду со звездою
вражду с враждою
любовь с любовью?
Видишь в осеннем небе заторопилась чайка
силясь настигнуть время в ужасе безрассудном?
Взгляд ее полон прошлым
а на душе молчанье
траурное как море над потонувшим судном
. . . . .
Небо страшится ночи
Когда засыпают мачты и реют совы
и смерть пропитанья ищет
и полон вампирами зев тишины свинцовой
тогда среди страхов ночи
перед оракулом мы раздуваем пламя
и молим удар отсрочить
и птиц одиночества кормим своими телами
Тогда на глухих погостах
таинственных как затменья
благоухает воздух
и дикие розы цветут на границе тленья
О древние страхи ночи
Где снежные склоны
пещеры в алмазных кладах?
Где мир отраженный
большими глазами радуг?
Разверзлась могила
и в ней колыхнулось море
Застыло дыханье и рухнула вмиг опора
и вихрем паденья в растущую глубь провала
глаза распахнуло шире
вмещенного в них простора
и рану пространства криком зарубцевало
Разверзлась могила
и в ней запестрело стадо
загинувшее в утесах
Считая следы господни
пастушка поет устало
лоскут ледяного ветра дрожит на косах
Разверзлась могила
и в ней штормовое небо
скользнуло по айсбергам тусклыми прожекторами
В торжественном дрейфе льды проплывают немо
и в их белизне сквозит голубое пламя
Разверзлась могила
и осень на дне могилы
дымна и золотиста
Медленно-медленно небо к земле поплыло
отсветом аметиста
Разверзлась могила
и в ней как в огромной ране
весеннее эхо тонет
все глубже и все багряней
Разверзлась могила
и лес зашумел в могиле
где феи лесные укрыты зеленой тенью
Завороженные птицы на верхних ветвях застыли
и все цепенеет в магическом круге пенья
и можно найти поляну где слезы свивают гнезда
и кружат по небу дорогами зодиака
Разверзлась могила
и в ней закипают звезды
туманных галактик
и стынут кусками мрака
Аэролит дороги не разбирает
Над пустотою светятся ореолом
головы звезд казненных
и догорает
пляс фейерверка на эшафоте голом
Разверзлась могила и встала девятым валом
и вечная тьма обрызгала черной пеной
Разверзлась могила
и хлынули слезы вселенной
В воронках кораблекрушений кружатся снасти
колокола созвездий исходят звоном
и над полями затопленными ненастьем
хрипит ураган затравленный вечным гоном
Разверзлась могила
и роза во власянице
взошла на костер и страстью дохнуло пламя
Ощупью ищет солнце где бы захорониться
и по лесам мистерий прячется за стволами
Разверзлась могила и в ней колыхалось море
и песня ушедших в море плыла над нею
но застывали рыбы
медленно каменея
Долго ли ему править
персту молчанья
этой великой бессонницей в мире горнем?
Не пробуждайтесь ночами
нас только сон из земли вырывает с корнем
Празднуйте утро звоном оконных створок
Чествуйте солнце Шляпой махните гостю
Небо стряхнуло страх
и любой пригорок
птичьи ватаги в лица швыряет горстью
Реют надежды
планерами взмывая
В сердце долготерпенье забитой сваи
Небо как древний купол над мавзолеем
старое солнце цедит через стекло
Мы окунаем руки и веселеем
Мы омываем веки и нам светло

Пер. А. Гелескула

@темы: 20, latinoamericano, у (rus)

---

[Lika_k]

Альфонсина Сторни
Я буду спать
Подари мне, кормилица, чепчик росы,
руки трав молодые и зубы цветов,
нежный мох распуши для перины,
дай мне простыни земляные.
Ты меня убаюкай, пестунья моя…
В изголовье затепли мне лампу:
из созвездий любое по вкусу возьми,
но его наклони ты пониже.
Я останусь одна… Слышишь: зреет листва,
и рука, что качает тебя, так легка
в небесах, и проносятся птицы,
чтобы ты позабыла… Спасибо. Одна
только просьба: когда он опять позвонит,
ты ответь, что я попросту вышла…

Пер. Т. Глушковой

@темы: 20, latinoamericano, с (rus)