[Lika_k]

Альфонсина Сторни
Я хочу
Вернуться вспять, к тому, что первозданно,
стать, как трава, как юные цветы,
не мыслить, но, придя к истоку красоты,
пить сок и не разбить звенящего стакана.

Пер. Т. Глушковой

@темы: 20, latinoamericano, с (rus)

---

[Lika_k]

Габриэла Мистраль
Грустный Бог
Под ветхий шорох осени-калеки,
где дряхлость рощ прикрыта желтизною,
я подымаю горестные веки,
и мой Господь встает перед мною.

Глухих часов медлительные слезы,
кармин листвы и золото заката.
Осенний Бог забыл псалмы и грозы,
в его глазах смятенье и утрата.

И мнится мне, что Тот, в огне и громе,
воспетый слепо, с опьяненьем страсти,
едва ли есть; да есть ли кто-то, кроме
того, кто сам нуждается в участьи!

Поблекли щеки, руки ослабели,
а в сердце - рощей стонет непогода,
туманный взгляд не достигает цели,
и нас Ему не видно с небосвода.

И я из человеческого ада
иду к Нему с молитвой небывалой:
- Верь, Отче наш, нам ничего не надо,
наш всемогущий, хрупкий и усталый!

Пер. Н.Ванханен

@темы: м, 20, latinoamericano, mistral, gabriela

---

[Lika_k]

Фернандо Пессоа
Мне сердце тихая боль саднит.
Не знаю, откуда она и чья.
Над мнимой гордыней моею - нимб
Из сонного бреда и забытья.
Крупицы страха блестят под ним,
Как звезды с неба небытия.

Мне снег безмолвия полнит слух.
Вон всадник вглядывается в дом
Белесый холод недвижен, глух,
Мертвую ночь оковало льдом.
В оцепенении никнет дух,
Тоску я сглатываю с трудом.

Мне мысль мучительна и горька.
Дрожь пробегает по коже рук,
Словно по водам, когда река
Про то, что на дне, вспоминает вдруг.
В кузнице скорби кует тоска
Холодной ковкой ночной досуг.

Пер. А. Косс

@темы: portuguese, 20, pessoa, fernando, п

---

[Lika_k]

Пабло Неруда
Вершины Мачу-Пикчу
XI
Сквозь блеск неясный и смутный,
сквозь каменный мрак дай мне протянуть руку,
пусть затрепещет во мне, как птица, плененная тысячу лет,
древнее сердце забытого человека!
Дай позабыть мне сегодня счастье, широкое, словно море,
ведь человек шире, чем море со всеми его островами,
нужно упасть в него, как в колодец, и кверху со дна подняться
с ветвью скрытой воды и затонувших истин.
Дай мне забыть широкий камень, мощность пропорций,
огромность размеров, гранитные соты,
квадраты и дай мне скользнуть рукою
по гипотенузе терпкой крови и кремнезема.
Когда словно подковой бурых надкрылий яростный кондор
бьет по вискам моим, налетая,
когда ураган хищных перьев взметает темную пыль
с диагональных лестниц — я не вижу быстрой птицы,
не вижу слепого цикла ее когтей.
Я вижу древнего раба, уснувшего в поле,
я вижу тело одно, тысячу тел, мужчину, тысячу женщин
под черным шквалом, черных от ливня и ночи,
окаменевших тяжко, как статуи:
Хуан Глотающий Холод, сын звезды зеленой,
Хуан Босоногий, внук бирюзового камня,
поднимись родиться со мною, брат мой.

XII
Восстань, о брат мой, к рожденью со мною.
Протяни мне руку из зоны глубокой
твоего распыленного страданья.
Ты не вернешься из каменной глыбы.
Не вернешься ты из веков подземных.
Не вернется твой голос окаменелый.
Орбиты глаз твоих не вернутся.
Взгляни на меня сквозь толщу земную,
землепашец, ткач, пастух молчаливый,
укротитель ставшей ручною ламы,
каменщик на лесах строительств,
водонос тех слез, что пролили Анды,
ювелир с истертой на пальцах кожей,
земледелец, за свой посев дрожащий,
гончар, погрязший в месиве глины,
несите все к чаше новой жизни
погребенные старые скорби ваши.
Шрамы и кровь вашу мне откройте,
скажите: меня за то покарали,
что в камне нет драгоценного блеска,
что земля не дает ни камней, ни зерен.
Покажите тот камень, где вы упали,
то дерево, где вас распяли когда-то,
искрами древних кремней осветите
старинные ваши лампады и плети,
которыми вас стегали по ранам,
топоры покажите с кровавым их блеском.
Говорить я устами вашими буду.
Через землю всю ко мне протяните
умолкшие ваши, истлевшие губы,
всю долгую ночь говорите из бездны,
как будто к вам якорем я прикован,
обо всем расскажите мне — цепь за цепью,
звено за звеном и шаг за шагом,
наточите ножи, что вы сохранили,
вложите их в сердце мое и в руку,
как реку широкую желтых сверканий,
как реку истлевших давно ягуаров,
дайте оплакать часы, дни, годы,
века слепые, столетья созвездий.
Дайте молчанье мне, воду, надежду.
Дайте борьбу мне, железо, вулканы.
Прильните телами ко мне, как магниты.
Проникните в губы мои и вены.
Говорите моими словами и кровью.

Перевод М. Зенкевич

@темы: н, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф (1878-1957)
Стена
Хоть небо в серых тучах, но уже весна,
Весенним свежим ветром повеяло над прудом,
Над затхлостью предместий, забитых бедным людом,
Над улочкой унылой, что, как двор, темна.

И ты помолодела, старая стена,
Кусок средневековья, уцелевший чудом.
На башмака останки, что прятал снег под спудом,
На битые бутылки глядишь, удивлена.

Давно и дом тот рухнул, чьим стражем ты стояла,
С груди кирпичной красной штукатурка спала,
Но к ней прижался с лаской дикий виноград.

И ты не одинока и людям не чужая,
Уже бегут мальчишки, и, весну встречая,
Пуговки, монетки об тебя звенят.
сб. "Лебедь и лира" (1914)

пер. Н.Астафьев

@темы: polish, 20, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Пабло Неруда
Это утро набухло бурей,
рвущейся из жаркого сердца лета.
Колышутся, словно прощальные платочки,
белые тучи в руках бродячего ветра.
О наше влюбленное молчанье бьется
огромное сердце тревожного ветра.
Чудесным оркестром гудит в деревьях
колокол ветра, полный бурь и песен.
Ветер крадет опавшие листья,
швыряет птиц, как живые стрелы.
Листва взлетает, как желтое пламя,
как металл невесомый, как волна без пены.
И тонет в буре корабль поцелуев,
сраженный неистовым ветром весенним.

Пер. М. Ваксмахер

@темы: н, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Donald Justice
Men at Forty
Men at forty
Learn to close softly
The doors to rooms they will not be
Coming back to.

At rest on a stair landing,
They feel it
Moving beneath them now like the deck of a ship,
Though the swell is gentle.

And deep in mirrors
They rediscover
The face of the boy as he practices trying
His father’s tie there in secret

And the face of that father,
Still warm with the mystery of lather.
They are more fathers than sons themselves now.
Something is filling them, something

That is like the twilight sound
Of the crickets, immense,
Filling the woods at the foot of the slope
Behind their mortgaged houses.

1967

Дональд Джастис
Мужчины за сорок
Мужчины за сорок
Закрывают без звука
Двери в комнаты,
Куда им уже не вернуться.

И на лестничной площадке,
Замерев, ощущают,
Словно палуба уходит из-под ног,
Покачнувшись.

В глубине зеркала
Они находят лицо мальчишки,
Примеряющего отцовский галстук,
Когда никого нет дома, -

И лицо своего отца
В таинственной мыльной пене.
Они сами уже больше отцы, чем дети.
Что-то пронизывает вдруг - что-то такое

Вроде звона кузнечиков
В сумерках похолодевших
Там, в кустах за их домом,
Приобретенным в рассрочку.

Пер. Г. Кружков

@темы: д, j, 20, english-american, kruzhkov, grigory, к (rus)

---

[Lika_k]

Фернандо Пессоа
Закат окутал смутной дремой
Дома, как горы кряжа,
И в городе без окоема
Грусть, золотая пряжа.

Спускается с вечерней тенью
И отдается болью
Все, неподвластное забвенью
И ставшее судьбою.

В золе и золоте заката,
В неверный час,
Оплакиваю вас, утраты,
Не зная вас.

Восторг начала, весь мой путь,
И страх конечный,
И жажда претвориться в суть,
Что будет вечной,-

Все в шепот мой, в мольбу войдет
Об отпущенье.
Да снидет ночь, да обретет
Душа прощенье.

Пер. А. Косс

@темы: portuguese, 20, pessoa, fernando, п

---

[Lika_k]

Габриэла Мистраль
Ноктюрн поражения
Я истинным Твоим не стала Павлом:
он так уверовал, что - не утратить веры:
она и свет и огнь, своим накалом
пронзает с головы до пят. Судьба
апостола мне сердце потрясает,
но я ее не стою, я - слаба:

я жар в своих руках несла недолго --
покуда пламя не лизнуло кожу,
я вспыхнуть не сумела, словно смолка,
чтобы разжечь молитвой всю сосну,
и ветер не пришел мне на подмогу --
погибну прежде, чем навек усну.

От милосердья моего, что розы
не больше, видишь Сам, дышу надсадно.
Мне ближнего прощать - десятидневный
тяжелый труд с утра и до темна.
Культя моей души - моя надежда,
как ни верчу - не движется она.

Не стала я Твоим Святым Франциском:
согбенный, как зари весенней гребень,
он крепко связывает землю с небом --
и пыль земли до горней высоты
сама ступеньками по заревым ступеням
взбирается - там слушать любишь Ты
и голос горлицы и зов оленя.

Земля, чьи существа неисчислимы,
с меня счищала грязь, как с кобры кожу.
Земля, подобно матери родимой,
меня качала на своей груди,
разбухшей от пылающего млека
и от всего, что будет впереди.

Я и Виккентием Твоим не стала,
не исповедывала узников галеры,
несчастной паствы той не целовала.
Виккентия люблю всем существом,
сильней души своей - он мне примером
был и опорой на пути моем.

Но не способна я без содроганья
касаться ран. Брезгливо отвожу
я очи собственного состраданья
от Лазаря, когда он - смрадный прах.
Все язвы бинтовала я наощупь, --
коль видишь язвы, нет любви в руках.

До святости не доросла я духом,
чтоб столько зла выслушивать впотьмах
безгрешным ухом Авеля спокойно.
Нет, не сумела жизнь прожить бесстрашно,
чтоб сердце было так бесперебойно,
как солнце на божественных горах.

Я вышла из истерзанного тела
Израиля, из рода Маккавеев.
Я в медовуху превращать умела
пчелиный мед. Умела я, мой Бог,
так петь, так прошивать вершины криком,
чтоб голосом Твоих коснуться ног.

Поверженная, возношу я вопли,
хоть совестно молить Тебя, чтоб Ты
склонился ликом к гибнущему полю
и к наготе моей столь откровенной
прижал бы всепрощающе персты.

Ты, разбивавший камень надмогильный,
Как скорлупу, о, сжалься надо мною!
Я не воскресну никогда с Тобою,
а буду гнить, мой смешан будет прах
с лишайником и горечавкой пыльной,
со всем, сгоревшим в желчи и в солях,
со всем, в чем нет Христа, что не омылось
Его благовестительным законом.

Я потерпела пораженье: милость
мне не дана под небом посрамленным -
и в том мое виновно пораженье.
Распятый, но живой, Он в униженье -
ведь с ног до головы Он попран мной -
во всем мое виновно пораженье!
Рога у благородного оленя
от моего облезли пораженья.

Пер. И. Лиснянская

@темы: м, 20, latinoamericano, mistral, gabriela

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф
Фундаменты
Я строил на песке —
И развалилось.
Я строил на скале —
И развалилось.
Теперь начну строить
На дыме.
сб. "Лозина" (1954)

пер. Б.Слуцкий

@темы: polish, 20, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Леопольд Стафф (1878-1957)
Открыватель золотых миров
Памяти Поля Верлена
Сердцем добрый, как рожь, как цветы, как трава,
Жил на свете поэт, как бездомная птица...
Он любил океан, и ему стали сниться
Золотые миры, в синеве острова.

Сердцем чист, как дитя, был он болен вином,
Провинился во многом... Но после с лихвою
Заплатил он больницей за всё и тюрьмою,
Где он вместе с Иудой сидел и Христом.

Так старел он, тоскуя... Корабль на причале.
Стал он пылью тогда золотой покрывать
Стол, и лампы бумажный колпак, и кровать,
В золотые слова превращая печали.

И нашел он свой мир, и с восторгом во взоре
В корабле своей комнаты шел он на дно...
Но его на волнах колыхало, как море,
К золотым берегам прибивало вино.
сб. "Птицам небесным" (1905)

пер. Н. Астафьев

@темы: polish, francaise, 20, в, 19, staff, leopold, с (rus)

---

[Lika_k]

Пабло Неруда
Объяснение
Вы спросите: где же сирень,
где метафизика, усыпанная маками,
где дождь, что выстукивал слова,
полные пауз и птиц?
Я вам расскажу, что со мною случилось.
Я жил в Мадриде, в квартале, где много колоколен,
много башенных часов и деревьев.
Оттуда я видел
сухое лицо Кастилии:
океан из кожи.
Мой дом называли «домом цветов».
Повсюду цвела герань.
Это был веселый дом
с собаками и с детьми.
Помнишь, Рауль?
Помнишь, Рафаэль?
Федерико, ты под землей, ты помнишь балкон?
Июнь метал цветы в твой рот.
Все окрест било громким:
горы взволнованных хлебов,
базар Аргуэльес и памятник,
как чернильница, среди рыбин.
Оливковое масло текло в жбаны.
Сердцебиение ног заполняло улицы.
Метры, литры. Острый настой жизни.
Груды судаков. Крыши
и усталая стрелка на холодном солнце.
Слоновая кость картошки,
а помидоры — до самого моря.
В одно утро все загорелось.
Из-под земли вышел огонь,
он пожирал живых.
С тех пор — огонь,
с тех пор — порох,
с тех пор — кровь.
Разбойники с марокканцами и самолетами,
разбойники с перстнями и герцогинями,
разбойники с монахами, благославлявшими убийц,
пришли,
и по улицам кровь детей
текла просто, как кровь детей.
Шакалы, от которых отступятся шакалы,
гадюки — их возненавидят гадюки,
камни — их выплюнет репейник.
Я видел, как в ответ поднялась кровь Испании,
чтобы потопить вас
в одной волне
гордости и ножей.

Перевод И. Эренбург

@темы: н, 20, latinoamericano, neruda, pablo

---

[Lika_k]

Фернандо Пессоа
В те дни, когда опять придет весна,
Меня уже, возможно, и не будет.
Хотел бы думать, что весна - как мы, как люди,
И может горько плакать, потеряв
Любимого единственного друга.
Но нет, она ведь даже не предмет -
Она скорее способ выраженья.
Не возвращаются ни листья, ни цветы.
Есть новые цветы, и есть другие листья.
Другие есть отраднейшие дни.
Ничто не может возвратиться, повториться,
Все сущее - оно, увы, реально.

Пер. Ю. Левитанский

@темы: portuguese, 20, pessoa, fernando, п

---

[Lika_k]

Theodore Roethke
The Waking 1948
I strolled across
An open field;
The sun was out;
Heat was happy.

This way! This way!
The wren’s throat shimmered,
Either to other,
The blossoms sang.

The stones sang,
The little ones did,
And flowers jumped
Like small goats.

A ragged fringe
Of daisies waved;
I wasn’t alone
In a grove of apples.

Far in the wood
A nestling sighed;
The dew loosened
Its morning smells.

I came where the river
Ran over stones:
My ears knew
An early joy.

And all the waters
Of all the streams
Sang in my veins
That summer day.

Theodore Roethke
The Waking
I wake to sleep, and take my waking slow.
I feel my fate in what I cannot fear.
I learn by going where I have to go.

We think by feeling. What is there to know?
I hear my being dance from ear to ear.
I wake to sleep, and take my waking slow.

Of those so close behind me, which are you?
God bless the Ground! I shall walk softly there,
And learn by going where I have to go.

Light takes the Tree; but who can tell us how?
The lonely worm climbs up a winding stair;
I wake to sleep, and take my waking slow.

Great Nature has another thing to do
To you and me; so take the lively air;
And, lovely, learn by going where to go.

This shaking keeps me steady. I should know.
What falls away is always. And is near.
I wake to sleep, and take my waking slow.
I learn by going where I have to go.

On Roethke's "The Waking"

@темы: links, 20, ...logy, english-american, roethke, theodore, r

---

[Lika_k]

Rainer Maria Rilke
Du im Voraus
verlorne Geliebte, Nimmergekommene,
nicht weiß ich, welche Töne dir lieb sind.
Nicht mehr versuch ich, dich, wenn das Kommende wogt,
zu erkennen. Alle die großen
Bilder in mir, im Fernen erfahrene Landschaft,
Städte und Türme und Brücken und un-
vermutete Wendung der Wege
und das Gewaltige jener von Göttern
einst durchwachsenen Länder:
steigt zur Bedeutung in mir
deiner, Entgehende, an.

Ach, die Gärten bist du,
ach, ich sah sie mit solcher
Hoffnung. Ein offenes Fenster
im Landhaus - , und du tratest beinahe
mir nachdenklich heran. Gassen fand ich, -
du warst sie gerade gegangen,
und die Spiegel manchmal der Läden der Händler
waren noch schwindlich von dir und gaben erschrocken
mein zu plötzliches Bild. - Wer weiß, ob derselbe
Vogel nicht hinklang durch uns
gestern, einzeln, im Abend?

Aus: Die Gedichte 1910 bis 1922 (Paris, Winter 1913/14)

Rainer Maria Rilke
You who never arrived
in my arms, Beloved, who were lost
from the start,
I don't even know what songs
would please you. I have given up trying
to recognize you in the surging wave of
the next moment. All the immense
images in me -- the far-off, deeply-felt landscape,
cities, towers, and bridges, and un-
suspected turns in the path,
and those powerful lands that were once
pulsing with the life of the gods--
all rise within me to mean
you, who forever elude me.

You, Beloved, who are all
the gardens I have ever gazed at,
longing. An open window
in a country house-- , and you almost
stepped out, pensive, to meet me. Streets that I chanced
upon,--
you had just walked down them and vanished.
And sometimes, in a shop, the mirrors
were still dizzy with your presence and, startled, gave back
my too-sudden image. Who knows? Perhaps the same
bird echoed through both of us
yesterday, separate, in the evening...

Transl. by Stephen Mitchell

@темы: 20, rilke, deutsche-oesterreichisch, r

---

[Lika_k]

Wilfred Owen
Dulce et Decorum Est
Bent double, like old beggars under sacks,
Knock-kneed, coughing like hags, we cursed through sludge,
Till on the haunting flares we turned our backs
And towards our distant rest began to trudge.
Men marched asleep. Many had lost their boots
But limped on, blood-shod. All went lame; all blind;
Drunk with fatigue; deaf even to the hoots
Of tired, outstripped Five-Nines that dropped behind.

Gas! Gas! Quick, boys!—An ecstasy of fumbling,
Fitting the clumsy helmets just in time;
But someone still was yelling out and stumbling
And flound’ring like a man in fire or lime ...
Dim, through the misty panes and thick green light,
As under a green sea, I saw him drowning.

In all my dreams, before my helpless sight,
He plunges at me, guttering, choking, drowning.

If in some smothering dreams you too could pace
Behind the wagon that we flung him in,
And watch the white eyes writhing in his face,
His hanging face, like a devil’s sick of sin;
If you could hear, at every jolt, the blood
Come gurgling from the froth-corrupted lungs,
Obscene as cancer, bitter as the cud
Of vile, incurable sores on innocent tongues,—
My friend, you would not tell with such high zest
To children ardent for some desperate glory,
The old Lie: Dulce et decorum est
Pro patria mori.

@темы: o, 21, english-british

---

[Lika_k]

Walter de la Mare
Fare Well
When I lie where shades of darkness
Shall no more assail mine eyes,
Nor the rain make lamentation
When the wind sighs;
How will fare the world whose wonder
Was the very proof of me?
Memory fades, must the remembered
Perishing be?

Oh, when this my dust surrenders
Hand, foot, lip, to dust again,
May these loved and loving faces
Please other men!
May the rusting harvest hedgerow
Still the Traveller's Joy entwine,
And as happy children gather
Posies once mine.

Look thy last on all things lovely,
Every hour. Let no night
Seal thy sense in deathly slumber
Till to delight
Thou have paid thy utmost blessing;
Since that all things thou wouldst praise
Beauty took from those who loved them
In other days.

@темы: m, 20, 19, english-british

---

[Lika_k]

John Keats
Why did I laugh tonight? No voice will tell:
No God, no Demon of severe response,
Deigns to reply from Heaven or from Hell.
Then to my human heart I turn at once.
Heart! Thou and I are here, sad and alone;
I say, why did I laugh? O mortal pain!
O Darkness! Darkness! ever must I moan,
To question Heaven and Hell and Heart in vain.
Why did I laugh? I know this Being's lease,
My fancy to its utmost blisses spreads;
Yet would I on this very midnight cease,
And the world's gaudy ensigns see in shreds;
Verse, Fame, and Beauty are intense indeed,
But Death intenser -Death is Life's high meed.
08.03.1819

Джон Китс
Чему смеялся я сейчас во сне?
Ни знаменьем небес, ни адской речью
Никто в тиши не отозвался мне...
Тогда спросил я сердце человечье:
Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, -
Чему смеялся я? В ответ - ни звука.
Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.
Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.
Чему смеялся я? Познал ли ночью
Своей короткой жизни благодать?
Но я давно готов ее отдать.
Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.
Сильны любовь и слава смертных дней,
И красота сильна. Но смерть сильней.

Пер. С. Маршак

@темы: 19, romanticism, english-british, к (rus)

---

[Lika_k]

Walter de la Mare
November
There is wind where the rose was,
Cold rain where sweet grass was,
And clouds like sheep
Stream o'er the steep
Grey skies where the lark was.

Nought warm where your hand was,
Nought gold where your hair was,
But phantom, forlorn,
Beneath the thorn,
Your ghost where your face was.

Cold wind where your voice was,
Tears, tears where my heart was,
And ever with me,
Child, ever with me,
Silence where hope was.

@темы: m, 20, 19, english-british

---

[Lika_k]

Robert Frost (1874–1963)
Good Hours
I had for my winter evening walk—
No one at all with whom to talk,
But I had the cottages in a row
Up to their shining eyes in snow.

And I thought I had the folk within:
I had the sound of a violin;
I had a glimpse through curtain laces
Of youthful forms and youthful faces.

I had such company outward bound.
I went till there were no cottages found.
I turned and repented, but coming back
I saw no window but that was black.

Over the snow my creaking feet
Disturbed the slumbering village street
Like profanation, by your leave,
At ten o’clock of a winter eve.

1914

@темы: 20, frost, robert, english-american, f