[Dichtung]

Samuel Taylor Coleridge
Dejection: An Ode
Late, late yestreen I saw the new Moon,
With the old Moon in her arms;
And I fear, I fear, my Master dear!
We shall have a deadly storm.
(Ballad of Sir Patrick Spence)

I
Well! If the Bard was weather-wise, who made
The grand old ballad of Sir Patrick Spence,
This night, so tranquil now, will not go hence
Unroused by winds, that ply a busier trade
Than those which mould yon cloud in lazy flakes,
Or the dull sobbing draft, that moans and rakes
Upon the strings of this Æolian lute,
Which better far were mute.
For lo! the New-moon winter-bright!
And overspread with phantom light,
(With swimming phantom light o'erspread
But rimmed and circled by a silver thread)
I see the old Moon in her lap, foretelling
The coming-on of rain and squally blast.
And oh! that even now the gust were swelling,
And the slant night-shower driving loud and fast!
Those sounds which oft have raised me, whilst they awed,
And sent my soul abroad,
Might now perhaps their wonted impulse give,
Might startle this dull pain, and make it move and live!

II
A grief without a pang, void, dark, and drear,
A stifled, drowsy, unimpassioned grief,
Which finds no natural outlet, no relief,
In word, or sigh, or tear—
O Lady! in this wan and heartless mood,
To other thoughts by yonder throstle woo'd,
All this long eve, so balmy and serene,
Have I been gazing on the western sky,
And its peculiar tint of yellow green:
And still I gaze—and with how blank an eye!
And those thin clouds above, in flakes and bars,
That give away their motion to the stars;
Those stars, that glide behind them or between,
Now sparkling, now bedimmed, but always seen:
Yon crescent Moon, as fixed as if it grew
In its own cloudless, starless lake of blue;
I see them all so excellently fair,
I see, not feel, how beautiful they are!

III
My genial spirits fail;
And what can these avail
To lift the smothering weight from off my breast?
It were a vain endeavour,
Though I should gaze for ever
On that green light that lingers in the west:
I may not hope from outward forms to win
The passion and the life, whose fountains are within.

IV
O Lady! we receive but what we give,
And in our life alone does Nature live:
Ours is her wedding garment, ours her shroud!
And would we aught behold, of higher worth,
Than that inanimate cold world allowed
To the poor loveless ever-anxious crowd,
Ah! from the soul itself must issue forth
A light, a glory, a fair luminous cloud
Enveloping the Earth—
And from the soul itself must there be sent
A sweet and potent voice, of its own birth,
Of all sweet sounds the life and element!

V
O pure of heart! thou need'st not ask of me
What this strong music in the soul may be!
What, and wherein it doth exist,
This light, this glory, this fair luminous mist,
This beautiful and beauty-making power.
Joy, virtuous Lady! Joy that ne'er was given,
Save to the pure, and in their purest hour,
Life, and Life's effluence, cloud at once and shower,
Joy, Lady! is the spirit and the power,
Which wedding Nature to us gives in dower
A new Earth and new Heaven,
Undreamt of by the sensual and the proud—
Joy is the sweet voice, Joy the luminous cloud—
We in ourselves rejoice!
And thence flows all that charms or ear or sight,
All melodies the echoes of that voice,
All colours a suffusion from that light.
VI
There was a time when, though my path was rough,
This joy within me dallied with distress,
And all misfortunes were but as the stuff
Whence Fancy made me dreams of happiness:
For hope grew round me, like the twining vine,
And fruits, and foliage, not my own, seemed mine.
But now afflictions bow me down to earth:
Nor care I that they rob me of my mirth;
But oh! each visitation
Suspends what nature gave me at my birth,
My shaping spirit of Imagination.
For not to think of what I needs must feel,
But to be still and patient, all I can;
And haply by abstruse research to steal
From my own nature all the natural man—
This was my sole resource, my only plan:
Till that which suits a part infects the whole,
And now is almost grown the habit of my soul.
VII
Hence, viper thoughts, that coil around my mind,
Reality's dark dream!
I turn from you, and listen to the wind,
Which long has raved unnoticed. What a scream
Of agony by torture lengthened out
That lute sent forth! Thou Wind, that rav'st without,
Bare crag, or mountain-tairn, or blasted tree,
Or pine-grove whither woodman never clomb,
Or lonely house, long held the witches' home,
Methinks were fitter instruments for thee,
Mad Lutanist! who in this month of showers,
Of dark-brown gardens, and of peeping flowers,
Mak'st Devils' yule, with worse than wintry song,
The blossoms, buds, and timorous leaves among.
Thou Actor, perfect in all tragic sounds!
Thou mighty Poet, e'en to frenzy bold!
What tell'st thou now about?
'Tis of the rushing of an host in rout,
With groans, of trampled men, with smarting wounds—
At once they groan with pain, and shudder with the cold!
But hush! there is a pause of deepest silence!
And all that noise, as of a rushing crowd,
With groans, and tremulous shudderings—all is over—
It tells another tale, with sounds less deep and loud!
A tale of less affright,
And tempered with delight,
As Otway's self had framed the tender lay,—
'Tis of a little child
Upon a lonesome wild,
Nor far from home, but she hath lost her way:
And now moans low in bitter grief and fear,
And now screams loud, and hopes to make her mother hear.
VIII
'Tis midnight, but small thoughts have I of sleep:
Full seldom may my friend such vigils keep!
Visit her, gentle Sleep! with wings of healing,
And may this storm be but a mountain-birth,
May all the stars hang bright above her dwelling,
Silent as though they watched the sleeping Earth!
With light heart may she rise,
Gay fancy, cheerful eyes,
Joy lift her spirit, joy attune her voice;
To her may all things live, from pole to pole,
Their life the eddying of her living soul!
O simple spirit, guided from above,
Dear Lady! friend devoutest of my choice,
Thus mayest thou ever, evermore rejoice.
04.04.1802


Колридж
Уныние: Ода
Вчера молодую я видел луну
Со старой луной на руках.
Мы на море можем попасть в беду,
Мне душу тревожит страх.
"Баллада о сэре Патрике Спенсе" (пер. О. Б. Румер
1
О, если прав был бард, что до сих пор
Балладою о Спенсе знаменит,
То ночь спокойноая не избежит
Тех ветров, что готовят ей разор —
Они страшней, сверепей ветерка,
Что плача, лепит в небе облака;
Эола лютня жалобно бренчит —
Пусть лучше замолчит!
Вот новая луна встает
И озаряет небосвод,
Она мерцает в сумраке ночном,
Как будто затканная серебром.
На лоне новой — старая луна
Вещает мне, что близок бурный шквал.
Скорей бы стала ночь грозой полна,
Скорей бы шумный ливень захлестал!
Тот грохот, что в былом меня стращил,
Но дух мой возносил, Как встарб, меня, быть может, посетит,
Мою тупую боль разбередит.

II
Без боли горн, сердца сон тупой,
Души унынье, пустота и мрак —
Наружу не прорваться им никак
Словами, вздохом иль слезой...
Любимая! Уныло, как всегда,
Не пробужден напевами дрозда,
Весь этот вечер в думы погружен,
Смотрел я на пылающий закат,
На изжелта-небосклон,
И все смотрю — но безучастен взгляд! —
На стаю тучек, что легко парят
И звездам бег стремительный дарят;
На звезды что скользят меж олегких туч —
И то сверкнет, то гаснет яркий луч;
На тонкий полумесяц, что застыл
В лазури без туманов и светил —
Мне ясно эта красота видна,
И все ж души не трогает она!

III
Я сломлен, угнетен,
Последних сил лишен —
Не снять с груди уюийственную кладь!
Грустна душа моя,
Хоть вечно стал бы я
На луч зеленый в небесах взирать;
Да, безнадежный труд — искать вовне
Ту жизнь и ту любовь, чьи корни в шлубине.

IV
Мы то лишь получаем, что даем,
Жива Природа с нашим бытьем:
Мы и фату и саван ей дарим!
И если нечто явится для нас
Ценней того, что в хладном мире зрим
Подачкой страждущим сынам земным —
Сама душа должна явить в тот час
Сиянье, облак, алменем палим,
Чтобы Земля им облеклась —
И пусть раздается, сладок и высок,
Самой душою порожденный глас,
Всех сладких звуков на земле исток!

V
О сердцем чистая! Ты поняла,
Откуда эта музыка сошла!
Откуда он и кем он дан —
Сей облак, сей светящийся туман,
Что одаряет зедро красотой.
О дорогая! То отрада, знай,
Что только к чистым сходит в час святой,
И облако и ливень дождевой,
Что дух упоевает красотой,
Даря душе, с природою слитой,
Иную землю, новый рай,
Каких для гордых и греховных нет,
Отрада — нежнвц шлас, отрада — свет
Сокрыта в нас, мой друг!
Там и слышна и зрима красота,
И тех мелодий эхо — каждый звук,
Того сиянья отблеск — все цвета.

VI
В былые дни, хотя мой путь был крут,
Я часто скорбь веселостью борол
И знал, что сны фантазии соткут
Мне счастье из одолевавших зол.
И был увит надеждой, как лозой,
И мне моим казался плод любой.
А ныне я придавлен грузом бед,
Мне безразлично, что веселья нет
И отнимает каждый час
То, что всегда внимал я с детских лет:
Воображения узывный глас.
Одно могу я: стойко пренебречь
Мученьями рассудка моего
И, может быть, из сердца вон извлечь
Природное людское естество —
Не надобно мне больше ничего.
Да, часть былая целое мертвит,
И я почти привык к тому, что ум язвит.

VII
Прочь, мысли-змеи! Не душите ум,
Что явью удручен!
Как воет ветер, злобен и угрюм,
Дотоле незаметный! Что за стон,
Как бы рожденный пыткойю, летит
С дрожащей лютни! Как струна звенит!
Утесы, тэйрн, грозой разбитый ствол,
Сосновый бор, не тронут топором
Или приют колдуньи, ветхий дом,
Твоим порывам лучше б подошел,
Безумный лютик! Ты порой дождей,
Побгов первых, дремлющих полей
Устроить пир для Дьявола готов
Среди листвы бутонов и цветов.
О яросный трагический Актер!
До исступленья дерзостный Поэт!
Что в голосе твоем?
Вешаешь ты о поле боевом,
Где льется кровь, грохочет стонов хор,
Где избавления от лютой смерти нет!
Но чу! Как тихо! Грозный рокот смолк,
Стенания трепетные не слышны,
Совсем утихли вопли в темноте,
Повествованием иным заменены!
Не Отвэй ли сейчас
Ведет простой рассказ
О робкой крошке, сбившейся с пути?
Хоть близок дом родной,
Но в темноте ночной
Не в силах девочка его найти,
И то чуть слышно примется стенать,
То громка закричит, чтоб услыхала мать.

VIII
Полночный час — но сон ко мне неидет,
Пусть милая не ведает забот!
О нежный сон! Ее овей крылом,
Ты, ливень, жажду почвы утоли!
Пусть звезды озарят подруги дом,
Храня покой почиющей Земли!
Восстанет пусть она
Веселою от сна,
И голоса ее да будет весел звук;
Пусть все живет, чем полон мир большой,
Одивлено ее живой душой!
Дух безыскусный, свыше вдохновлен,
Будь радостна, живи, не зная мук,
Любовь моя, мой добрый, верный друг.

Пер. В. В. Рогов