20/21.07.356 BCE

[Poesia]

Kαβάφης
Ένας Θεός των
Όταν κανένας των περνούσεν απ’ της Σελευκείας
την αγορά, περί την ώρα που βραδυάζει,
σαν υψηλός και τέλεια ωραίος έφηβος,
με την χαρά της αφθαρσίας μες στα μάτια,
με τ’ αρωματισμένα μαύρα του μαλλιά,
οι διαβάται τον εκύτταζαν
κι ο ένας τον άλλονα ρωτούσεν αν τον γνώριζε,
κι αν ήταν Έλλην της Συρίας, ή ξένος. Aλλά μερικοί,
που με περισσοτέρα προσοχή παρατηρούσαν,
εκαταλάμβαναν και παραμέριζαν·
κ’ ενώ εχάνετο κάτω απ’ τες στοές,
μες στες σκιές και μες στα φώτα της βραδυάς,
πηαίνοντας προς την συνοικία που την νύχτα
μονάχα ζει, με όργια και κραιπάλη,
και κάθε είδους μέθη και λαγνεία,
ερέμβαζαν ποιος τάχα ήταν εξ Aυτών,
και για ποιαν ύποπτην απόλαυσί του
στης Σελευκείας τους δρόμους εκατέβηκεν
απ’ τα Προσκυνητά, Πάνσεπτα Δώματα.

Cavafy
One of Their Gods

Transl. by Edmund Keeley/Philip Sherrard

When one of them moved through the marketplace of Selefkia
just as it was getting dark—
moved like a young man, tall, extremely handsome,
with the joy of being immortal in his eyes,
with his black and perfumed hair—
the people going by would gaze at him,
and one would ask the other if he knew him,
if he was a Greek from Syria, or a stranger.
But some who looked more carefully
would understand and step aside;
and as he disappeared under the arcades,
among the shadows and the evening lights,
going toward the quarter that lives
only at night, with orgies and debauchery,
with every kind of intoxication and desire,
they would wonder which of Them it could be,
and for what suspicious pleasure
he had come down into the streets of Selefkia
from the August Celestial Mansions.
Transl. by Edmund Keeley/Philip Sherrard

One of Their Gods

Transl. by Daniel Mendelsohn

Whenever one of Them would cross Seleucia’s
marketplace, around the time that evening falls—
like some tall and flawlessly beautiful boy,
with the joy of incorruptibility in his eye,
with that dark and fragrant hair of his—
the passersby would stare at him
and one would ask another if he knew him,
and if he were a Syrian Greek, or foreign. But some,
who’d paid him more attention as they watched,
understood, and would make way.
And as he disappeared beneath the arcades,
among the shadows and the evening lights,
making his way to the neighborhood that comes alive
only at night—that life of revels and debauch,
of every known intoxication and lust—
they’d wonder which of Them he really was
and for which of his suspect diversions
he’d come down to walk Seleucia’s streets
from his Venerable, Sacrosanct Abode.
Transl. by Daniel Mendelsohn

One of Their Gods


translated by Lawrence Durrell

One of their Gods

Transl. by George Valassopoulo

When one of them used to pass by the market-place
of Seleucia, about the time of nightfall,
a tall young man of perfect beauty,
with the joy of immortality in his eyes
and perfumed black hair,
the people used to watch him
and ask one another whether they knew him,
whether he was a Syrian Greek or a stranger. But some
who looked with greater attention
understood and made way;
and while he disappeared under the archways
among the evening lights and the shadows
on his way to the place that lives only at night
with orgies and drunkenness
and every kind of lust and debauchery,
they wondered which of Them it was
and for what unavowed pleasure
he had come down to the streets of Seleucia
from the Sacred and Hallowed Dwellings.
Transl. by George Valassopoulo


Кавафис
Один из их богов
Сгущались сумерки над центром Селевкии,
когда на площади возник один из Них.
Он шел – неотразимый, юный, статный,
в глазах – сиянье знанья, что бессмертен,
копна надушенных волос черна как смоль.
Прохожие таращились, стараясь
понять, откуда он – сирийский грек?
заезжий чужестранец? Те, однако,
кто повнимательнее, догадавшись,
невольно пятились. И, глядя вслед
фигуре, поглощаемой аркадой,
ведущей сквозь сумятицу огней
в квартал, что оживает только ночью
с его распутством, оргиями, буйным
разгулом сладострастия, они
пытались распознать: который это
из Них, и в поисках каких земных
запретных радостей он пожелал сойти
на мостовую Селевкии с горних
высот – обители Благословенных.
1917
Пер. с греческого Г.Шмакова (под редакцией И.Бродского)

Боги

Пер. Р. Дубровкина

Когда один из них появлялся под вечер
на рыночной площади Селевкии
под видом статного, безупречно красивого юноши,
с блеском счастливого бессмертия во взгляде,
расточая ароматы иссиня-черных волос,
прохожие замирали в удивлении
и спрашивали друг друга, кто он,
сирийский грек или чужестранец.
И лишь немногие, приглядевшись, понимали
и уступали дорогу.
А он исчезал за колоннадой,
в предвечерней тени, невидимый за желтыми огнями,
углубляясь в кварталы, что живут только ночью
средь хмельного разгула, распутства и оргий,
а прохожие все смотрели, недоумевая,
кто из Них явился им сегодня
и ради каких запретных наслаждений
спустился Он на улицы Селевкии
из Высочайших Благословенных чертогов.
Пер. Р. Дубровкина

*оказалось, не только у меня это стихотворение ассоциируется с Александром Македонским

@темы: c, antiquity, б, history, d, links, 20, cavafy, helenike, brodsy, joseph, к (rus), durrell, lawrence