[Lika_k]

Kαβάφης
Tα δ’ άλλα εν Άδου τοις κάτω μυθήσομα

оригинал

«Τωόντι», είπ’ ο ανθύπατος, κλείοντας το βιβλίο, «αυτός
ο στίχος είν’ ωραίος και πολύ σωστός·
τον έγραψεν ο Σοφοκλής βαθιά φιλοσοφώντας.
Πόσα θα πούμ’ εκεί, πόσα θα πούμ’ εκεί,
και πόσο θα φανούμε διαφορετικοί.
Aυτά που εδώ σαν άγρυπνοι φρουροί βαστούμε,
πληγές και μυστικά που μέσα μας σφαλνούμε,
με καθημερινή αγωνία βαρειά,
ελεύθερα εκεί και καθαρά θα πούμε».

«Πρόσθεσε», είπε ο σοφιστής, μισοχαμογελώντας,
«αν τέτοια λεν εκεί, αν τους μέλλει πια».
(Από τα Κρυμμένα Ποιήματα 1877;-1923, Ίκαρος 1993)

Cavafy
"The Rest I Will Tell to Those Down to Hades"

Transl. by Edmund Keeley/Philip Sherrard

“Indeed,” said the proconsul, closing the book,
“this line is beautiful and very true.
Sophocles wrote it in a deeply philosophic mood.
How much we’ll tell down there, how much,
and how very different we’ll appear.
What we protect here like sleepless guards,
wounds and secrets locked inside us,
protect with such great anxiety day after day,
we’ll disclose freely and clearly down there.”

“You might add,” said the sophist, half smiling,
“if they talk about things like that down there,
if they bother about them any more.”
Transl. by Edmund Keeley/Philip Sherrard

Cavafy
"The rest I’ll speak of to the ones below in Hades"
‘Yes,’ said the proconsul, replacing the scroll,
‘indeed the line is true. And beautiful.
Sophocles at his most philosophical.
We’ll talk about a whole lot more down there
and be happy to be seen for what we are.
Here we’re like sentries, watching anxiously,
guarding every locked-up hurt and secret,
but all we cover up here, day and night,
down there we’ll let out, frankly and completely.’

‘That is,’ said the sophist, with a slow half-smile,
‘if down there they ever talk about such things,
if they can be bothered with the like at all.’
Transl. by Seamus Heaney

Кавафис - Шеймас Хини
"Всё остальное расскажу в Аиде"*
Свиток отложив, сказал проконсул:
«Этот стих точеный, как он точен.
Здесь Софокл себе не знает равных.
Мы, конечно, всласть наговоримся
В том краю, где не умеют притворяться.
Человек живет, оберегая
Боль свою, таясь и днем, и ночью,
Не решаясь никому доверить
То, что там как на духу расскажет».

Отвечал софист, кривя улыбку:
«Если только там другим таким же
Всё это выслушивать охота».
пер. Григорий Стариковский

Кавафис
"А остальное я скажу теням в Аиде..".

Пер. С. Ошерова

"О да, – сказал проконсул, чтение прервав, –
как здесь глубок Софокл и как он прав!
Всей мудрости мудрей один лишь стих поэта.
Как много там скажем мы, как много там скажем мы...
Иными все предстанут среди стигийской тьмы:
все, что мы здесь молчаньем строгим вяжем,
все, что душа в себе хранит бессонным стражем,
все муки, раны, страх, который мы таим, –
о них чистосердечно там расскажем".

"Да, – отвечал софист с усмешкою на это, –
если есть до наших признаний дело им".

Пер. С. Ошерова

Кавафис
"О прочем поведаю я тем, кто в Аиде…"

Пер А. Величанского

"И впрямь, – промолвил проконсул, закрыв при этом книгу, –
строка эта весьма прекрасна и весьма строга;
она звучит у Софокла очень философично.
Сколько мы там расскажем, сколько расскажем всего,
какими мы там покажемся не от мира сего.
То, над чем здесь, как стражи, мы зорко несли охрану –
в нас заключенные тайны, тайные раны,
то, над чем тряслись мы, счет теряя дням,
там мы огласим столь свободно и прямо".

"При одном условии, – улыбнулся софист софистично, –
если об этом принято разговаривать там".

Пер А. Величанского

Кавафис
"Все остальное расскажу в Аиде"

Пер. Евг. Смагиной

Проконсул книгу отложил: "Действительно,
прекрасный стих, и верен удивительно.
Мудрейшие слова изрек Софокл великий.
Как много скажем мы, как много скажем мы
и как изменимся в жилище вечной тьмы.
Всё, что храним в сердцах бессонно, безысходно,
и боль душевную, и страхи – что угодно,
все тайны, что теперь не высказать, не счесть –
все мы расскажем там бесстрашно и свободно".

"При том условии, – оказал софист с улыбкой, –
что там до этого кому-то дело есть".

Пер. Евг. Смагиной

Cavafy
"The Rest Shall I Tell in Hades to Those Below"
"Indeed," said the proconsul, as he closed the book,
"this line is very lovely, and quite right;
Sophocles wrote it in a deeply philosophical light.
How much we'll have to say there, how much we'll say there,
and how vastly different we'll appear.
All that here we hold in, like wakeful guards,
the wounds and secrets that we shut inside,
with weighty anguish each and every day,
freely, there, and clearly we shall say."

"Add to that," the sophist said, half-smiling,
"if they talk like that down there, whether they still care."
1913

transl. by Daniel Mendelsohn, 2012 (2013)

Комментарий Мендельсона: название стихотворения - цитата из "Аякса" Софокла, последние слова Аякса перед самоубийством (после того, как Аякс опозорил себя и стал посмещищем окружающих из-за хитрости Афины, покровительницы его соперника Одиссея). Разговор, молчание, недоговоренность - все, то, что интересовало самого Кавафиса, напрямую связано с литературными произведениями об Аяксе. Самый знаменитый пример - 11 песнь "Одиссей", в которой описывается схождение Одиссея в Аид, где Аякс, все еще злящийся на Одиссея, отказывается с ним говорить и молча уходит прочь от него (прием, впоследствии использованный Вергилием в описании встречи Энея и Дидоны в Аиде). Поскольку Кавафис без сомнения знал о гомеровском отрывке, название стихотворения получаает добавочный иронический смысл - ведь Аякс на самом деле ничего не сказал находящимся в Аиде.

К этому стоит добавить, что в гомеровском Аиде души умерших пребывают, не имея памяти и сознания. Сознание и память возвращаются к ним лишь в случае принесения жертвы.

@темы: c, antiquity, 20, h, cavafy, english-british, helenike, heaney, seamus, к (rus), х (rus), english-british-irish