Искусствоед
Шеймас Дин
Уход
Когда она ушла, осталось
Немного. Комната была
Пустая, словно гавань. Холод
Входил, как лезвие, под ребра,
Хоть разум и пылал. Лишь брезжил
грядущий день, но все во мне
Менялось, превратившись в профиль,
Ловивший звуки в тишине.
Дверь наверху, подобно ветру,
Скатавшему ковер потемок,
Пропела что-то. Свет в окошке
Поблек и стал слепым цветком.
Древнейшая печаль в начале -
Плач нимфы,что, кровоточа,
Зовет на помощь, а спасеньем -
Смерть в облачении врача.
Я слышу вечные твои
Шаги на лестнице - не молкнут,
Как вечный, одинокий слог,
Похожий на печальный камень,
Вмещающий в себе свой рок.
Тоска раскидывает руки,
Все ближе тень-она меня
Убьет, лишь ступит на порог.
Пер. П. Грушко
Уход
Когда она ушла, осталось
Немного. Комната была
Пустая, словно гавань. Холод
Входил, как лезвие, под ребра,
Хоть разум и пылал. Лишь брезжил
грядущий день, но все во мне
Менялось, превратившись в профиль,
Ловивший звуки в тишине.
Дверь наверху, подобно ветру,
Скатавшему ковер потемок,
Пропела что-то. Свет в окошке
Поблек и стал слепым цветком.
Древнейшая печаль в начале -
Плач нимфы,что, кровоточа,
Зовет на помощь, а спасеньем -
Смерть в облачении врача.
Я слышу вечные твои
Шаги на лестнице - не молкнут,
Как вечный, одинокий слог,
Похожий на печальный камень,
Вмещающий в себе свой рок.
Тоска раскидывает руки,
Все ближе тень-она меня
Убьет, лишь ступит на порог.
Пер. П. Грушко