Искусствоед
Сергей Трофимов (1953—1979)
Познав начала и концы,
в дремоту погружен,
сидит великий Лао-цзы
вдали от всех времен.
Он чайкой легкою парит,
не ведая свинца,
и безмятежный свет горит
на зеркале лица.
Он юркой рыбкой золотой
в воде скользит, кружит.
Опущенный крючок стальной
над ним как меч блестит.
Он ланью мчится по лугам,
не смяв цветов и трав,
он обойдет любой капкан,
об этом не узнав.
Когда ж свой облик обретет,
пойдет — задумчив вид,
о жердь споткнется, разобьет
коленку, но смолчит.
(c)
Познав начала и концы,
в дремоту погружен,
сидит великий Лао-цзы
вдали от всех времен.
Он чайкой легкою парит,
не ведая свинца,
и безмятежный свет горит
на зеркале лица.
Он юркой рыбкой золотой
в воде скользит, кружит.
Опущенный крючок стальной
над ним как меч блестит.
Он ланью мчится по лугам,
не смяв цветов и трав,
он обойдет любой капкан,
об этом не узнав.
Когда ж свой облик обретет,
пойдет — задумчив вид,
о жердь споткнется, разобьет
коленку, но смолчит.
(c)